-- Пойдем, - Принду завела Аврелия в дальний угол корабля.
Звуки банкета сюда не доносились, слышался лишь стрекот сверчка. Принду была чуть взъерошена, от нее пахло вином и чем - то сладким.
-- Авви, ты не против так тебя буду всегда звать? - доверительно начала она.
Он только пожал плечами и промолчал.
-- Эту тайну открою только тебе. Понимаешь, корабль поймал шифровку пиратов. Ты слышал, знаешь ведь о них?
Аврелий кивнул, хотя понятия не имел кто такие.
-- Они ограбили торговый корабль, азяли большой куш, оставили в перегрузе ядро корабля. А людей заперли по каютам умирать, - ее голос звенел как натянутая струна, - мы уже были у Земли, но пойми, каждая минута промедления это их смерть от недостатка кислорода или взрыва реактора. Ты спал, не будить тебя было и молить о том, с чем ты в принципе согласен: людские жизни прежде всео, прежде наших *я*.

Аврелий горько сожалел, что был неправ по отношению к ней.
-- Прости, - начал извиняться он, но она сделала упреждающий жест:
-- Послушай, да, мы сделали прыжок, и ты бы узнал об этом обязательно. Я бы сказала тебе, потому что..потому что ты для меня..
Она замолчала, но докончила фразу шепотом:
-- Я буду для тебя той, кем ты захочешь. Ты дорог мне!
Принду выскочила из угловой комнатки, оставив ошеломленного Аврелий одного. Тот вышел спустя время и растерялся, не знал куда идти. Этого надоедливого робота не было.
Остаток ночи проблуждал по кораблю. Аврелиюникто не попадался на пути, чтобы спросить, а техника не отвечала, не смотря на его попытки ( по - просту нажатия кнопок ) по всем кнопкам.

Аврелий усталый добрался наконец до каюты, и снова, не раздеваясь, плюхнулся в кровать. Тут же оказался на поляне, где сидела Нэйна с венком, который доплетала.
-- Привет, - сказал он и плюхнулся рядом.
-- Привет, - ответила она и спросила: - ну что, убедился?
-- А! - махнул беззаботно Аврелий рукой. - Не волнуйся, она рассказала мне причину. Просто мы необходимы находиться в другом месте.
-- Это она так сказала? - усмехнулась Нэйна, отложив венок. - Что не могла в космокапсуле тебя отправить к Земле, раз близко были, а сами бы скачок совершили?
-- Да! - Аврелий вдруг сжался, ему стало неприятно, что эта эльфийка его расспрашивает, лезет куда - то в душу, все утрясенное и ясное превращает в новый вираж непонятностей.
И он сорвался на ней:
-- А тебе какое дело до этого? Я - не мальчик бегать, выспаршивать и оказываться в дураках! Если Принду так делает - значит так надо!!!!
Нэйна широко раскрыла глаза:
-- Аврелий, ты что? Не кричи. Все хорошо. Успокойся.
Аврелий дернулся, насупился, нервно, дергая травинки. Злость внезапно затопившая его улетучилась, ему в который раз стало стыдно:
-- Нэйна, прости. Я был неправ.

Нэйна улыбнулась сквозь слезы:
-- Ничего, я на тебя не в обиде.
Он потянулся к ней, и она приникла к его груди.
-- В последнее время совершаю ошибки, делаю людям больно, особенно близким.
-- А я? Кто я для тебя? - она замерла.
Аврелий задумался: " Все так спонтанно, все сразу. Я запутался во всем, как в сети. Вот эта девушка ищет поддержки во мне, что я ей могу дать?"
Нэйна ждала ответа. Преданные глаза, упрямо сжатые губы, нахмуренные брови. Он провел по ее бровям пальцем, выпрямляя их. Шепот затопил их обоих, он сам не ожидал, что так чувственно выйдет.
-- Ты - все для меня. Ты не просто появилась в моей сторожке. Никто не смог понять моей души, кроме тебя, распутать и найти дороги к самому сердцу.

Да. Он полюбил ее. Еще тогда, увидев входящую с пирогами. Неосознанно отметил в своей душе. А теперь в этом сумбуре корабля, этих противоречиях, Аврелий почувствовал, что Принду нуждается в нем, но у нее есть цель. Он ей нужен для чего - то, а признания Принду и ее любовь - не более, чем очередная уловка, паутина, в которой он должен был завязнуть и принадлежать ей.

А вот Нэйна. Нэйна - нечто другое, родное. Ее заинтересованность в одном - спасение его, возможно быть вместе, потому что они - родственные души. Она сразу поняла, что ему нужно: спокойствие, вера в себя, в его силы.

Аврелий хотел поцеловать ее, но вместо этого дернул за волосы, она удивилась, потом возмутилась и полезла с кулаками.
Он засмеялся, вскочил и побежал наутек. Она тоже засмеялась, вытерла наскоро слезы и бросилась за ним. Они бегали долго, кричали эху. Потом попали под дождь, вымокли, спрятались в сторожке.
Дрожащие разожгли камин и уселись перед огнем на шкуре. Укрылись пледом и наперебой стучали зубами.
Она была близка к нему, но он не нарушил ее покоя, коснулся лба и пршептал:
-- Я люблю тебя.
Она поцеловала его руку и как эхо повторила:
-- Я люблю тебя.

СЕРИЯ 11. Ревность.

Аврелий вел дневник, кропотливо записывая в компьютор, все, что происходило с ним и Принду, с Нэйной. Все чаще он отказывался от еды и меньше выходил к другим жителям корабля. Они так и остались серой, аморфной массой, которая послушно следовало настроению хозяйки корабля.
Если у нее было плохое настроение, многие плакали, ругались и ссорились. Если Принду смеялась, то постояльцы злословили, язвили и подтрунивали друг над дружкой.
Ему это надоело, он попросту сбежал от этой безликости, как и у себя, на Земле, в свой мир, разукрашенный яркими, солнечными лучами, зимними вечерами, походами и песнями у костра с Нэйной. Вдвоем, им не было скучно, они дополняли друг друга. Если он хотел пить, она приходила с кружкой родниковой воды. Если он собирался колоть дрова, то Нэйна уже протягивала ему топор. И самое главное он чувствовал каждую минуту, что происходило с ней. Знал, что у нее болит голова или она занята работой в каюте и на свидание не придет.

С Принду было сложнее. После объяснения она вела себя несколько отчужденно, но стоило и ему чураться встреч или избегать ее, как Принду искала причины, чтобы встретиться с ним или звонила по связи чуть не каждую минуту, дергая его и напоминая о себе:
-- А? Ты не звал? Что нового?
Аврелий был терпелив с ней, но так выходило, что ярость и нетерпение выливал на Нэйну. Как - то так получалось, не мог понять: только собирался пойти на свидание с Нэйной, как Принду вызывала его к себе. Шел. Происходил изнуряющий, бессвязный, глупый, бессмысленный разговор. Исподоволь Принду взвинчивала нервы, приставая с пустяками, переспрашивая, уточняя.
Аврелий глотал - глотал, но взрывался уже встречаясь с Нэйной. Придирался к ней по пустякам и выплескивал свое недовольство. Аврелий понимал, что это несправедливо по отношению к Нэйне, но не в силах был сдерживать себя.

Нэйна странно смотрела на него, на всю ярость , обвинения, злость, эгоизм отвечала одним - любовью. Он орал, бесился, оскорблял ее, раскидывал книги...она молча сидела, а потом, когда ураган усмирялся, подходила и обнимала его. Он опустошенный падал к ее ногам. Нэйна ласкала его и ему становилось легче.
Аврелий ничего не замечал, замечала только Нэйна:
-- Аврелий, спроси ее...
-- Кого?
-- Принду.
-- О чем?
-- Когда долетим.
-- Ты куда - то торопишься? Тебе плохо со мной? - он заглядывал в синь ее глаз.
-- Нет, дурачок ты, но тебе здесь не место! - отвечала она и грустнела.
-- Ты прекрасно знаешь, что у меня нет корабля и покинуть это место я не могу. Вот пристанет к планете, к людям, мы с тобой обязательно сойдем и останемся вдвоем.
-- Ты обещаешь?
-- Конечно, мне с тобой так хорошо.
-- Авви? Где ты? - голос Принду был жеманный.
-- Нэйна, я побежал. Она зовет меня.
-- Не ходи, - просила Нэйна.
-- Не могу, она же хозяйка.
Так, день за днем протекали его дни.

Однажды, прогуливаясь по палубе, заметил Нэйну и поразился ее худобе. Она и так была худощавой, а теперь и вовсе чуть не бренчала костями.
-- Нэйна, что с тобой? - испугался Аврелий, но не успел подойти, как робот Лид позвал за собой:
-- Тебя зовет хозяйка.
-- Ты звала? - он покорно сел у иллюминатора.
Принду была одета в тогу, на ногах сандалии, каштановые волосы собраны в пучок.
-- Я решила послать капсулу тем, кто выжил на том корабле. А сами отправимся в соседнюю галактику. Там война и моя помощь понадобится. В переговорах об этом воюющие только и говорят.
Аврелий молчал. Эти пространные речи уводили от главного: они опять минуют планеты и летят неизвестно куда.
-- А на корабле есть капсулы типа моей? - спросил он.
-- Да, их несколько. Было бы неблагоразумно не иметь их. Я - рачительная хозяйка, должна обо всех заботиться, всем помочь. Я в голове прокручиваю разные ситуации. Я...
Она села рядом, но он встал и отошел к двери:
-- Мне надо идти.
-- Куда?
-- Дела, - Аврелий уклонился от ответа.
-- А! - кивнула разочарованно она.

Аврелий еле нашел Нэйну в лесу.
-- Ты где была? Почему я должен как мальчишка бегать и искать тебя?!!
Она молчала, а потом тихо сказала:
-- Аврелий, я погибаю.
Он вначале не услышал эти слова, продолжал говорить. Но потом до него дошел смысл ее слов и он запнулся:
-- Что? Ты больна?

-- Нет, я не больна, но мои силы иссякают. Аврелий, не могу удерживать натиск этой вампирши, защищать нас обоих.
-- Что?!! - Аврелий плюхнулся прямо на землю.
-- Ты не видишь или не хочешь замечать, но она использует тебя и выкачивает твои жизненные силы. Я пытаюсь защитить тебя и себя, но и у меня кончаются силы. На ее территории, где каждый уголок ее корабля сосет из меня, отнимает все, трудно противостоять ей.
-- Я тебе не верю, - заявил он и отвернулся.

Подожди немного Нэйна, Аврелий проорался бы, а потом прислушался к ней, но он был полон злости на нее и ее бредовые разговоры и подозрения только добавляли ненависти в его кипящий пожар души.
-- Аврелий, ты видел какая я была? Там на корабле? А как давно ты смотрелся в зеркало сам? Ты же исхудал, почернел. Когда в последний раз брился?
-- Заткнись!!! - заорал он.
-- Опомнись! В тебе сейчас больше ее, она использует тебя, чтобы уязвить меня, потому что только я знаю правду.
-- Ты ничего не знаешь!
-- Знаю! - твердо ответила Нэйна. - Но я люблю тебя и не оставлю этой стерве на растерзание!
Аврелий схватился за голову. Она странно болела. Дикие спазмы: кто - то извне пытался залезть внутрь, а изнутри кто - то хотел вылезти.
-- Больно! Мне больно! Ты можешь это понять?!! - закричал он. - Я буду руки, ноги ей целовать, потому что она спасла меня. Мою жизнь!!! Я ей благодарен! А ты тоже здесь! Ты тоже должна быть ей обязана!!!
-- Я не обязана!!! - закричала Нэйна, впервые повысив голос. -- Услышь меня! Она ничего не делает просто так, она использует меня и тебя. Она - здесь!!!
-- Где? - обернулся он. - Не вижу!!!
-- Ты не глазами смотри, - сказала Нэйна, - а душой. Она оттирает меня из твоего мира. Мне тяжело находиться здесь. Прости.

Аврелий моргнул и вдруг остался один. Или? Не один. Кто - то внимательно наблюдал на ним.
-- Нэйна! - позвал он, но даже эхо не отозвалось.
Черные тучи бежали по небу, рваными лоскутами. Близилась гроза. В воздухе носились крупицы песка и пыли. Трудно было дышать. Щипало глаза. Так в его мире не должно быть!!!!
-- Нэйна!!! - закричал он, поперхнулся и закашлялся.
Надрывный кашель сотрясал его, и он оказался в своей каюте. Было темно. Экран монитора не светился и практически ничего не было видно. Аврелий хотел было включить свет, но раздался шепот:
-- Не включай.
-- Нэйна? Это ты? - спросил он, глупо пытаясь разглядеть ее в темноте.
-- Чшшшш..

Он обнял ее и страстно поцеловал. Она вначале попыталась что - то сказать, но он не дал ей и слова молвить. Молния комбензона быстро освободило тело и он истосковавшийся, тысячу раз представлявший КАК это будет, устремился к ней, всем своим существом, свей своей необузданной, ничем не сдерживаемой страстью.
-- Нэйна, любимая, нежная. Моя, моя, моя!!! НЭЙНА!!!!!!!

Рано утром Аврелий проснулся и хотел было потянуться, но было как - то неудобно лежать. "Нэйна", - вспомнил он и с удовлетворением, даже с гордостью вспомнил прошлую ночь. Правда, Нэйна оказалась несколько холодна в постели. Ему казалось, что он так и не достиг пика и не соединился с ее душой в одном порыве. " Странно?!", - размышлял он, но решил все - таки встать.
Сквозь дверь каюты пробивался свет и в этом призрачном, каком - то адском освещении он увидел, что на его груди покоилась спящая.. Принду!!!
Его ударило в липкий, холодный пот. Сердце бешено застучало. "Боже! Боже! За что?!"

Аврелий осторожно вылез. Принду не проснулась, продолжала спать, а он лихорадочно одевался. Руки дрожали, и он долго не мог надеть рубашку. Он выскочил из каюты и бросился по коридору к дверям Нэйны.
Обычно прозрачные, стеклянные двери, через которые видел Нэйну, теперь они отливали таким же металлом как и стены корабля. Он забарабанил по двери:
-- Нэйна! Нэйна! Открой!!!

СЕРИЯ 13. ПРЕДАТЕЛЬСТВО.

Аврелий еще раз стукнул в дверь, та внезапно распахнулась. Он, робея, вошел.
Полутемная каюта. Обстановка та же, что и у него. В воздухе витал неуловимый запах леса..."ландыш?" - на секунду поразился Аврелий.
Но события ночи снова обрушились на него. Шагнул к кровати. Она была там. Лежала. Неподвижно.
Аврелий склонился над ней, но не коснулся, ничего не сказал, лишь медленно сел рядом. Что творилось в его душе? Это был ад. Чувство раскаяния сменялось глыбой вины. Растерзанный совестью, раздавленный тем, что произошло, он продолжал молчать.
Под грузом всех событий у него в тоже время бурлил протест: " Во всем виновен не только я! Почему я?! "

Нэйна пошевелилась, Аврелий вздрогнул. Совершая над собой насилие, он смог произнести полушепотом:
-- Прости...
-- За что? - Нэйна открыла глаза.
В них не было слез, они не горели *праведным гневом* или не прочитывался укор. Это были *мертвые* , пустые, без их обычной живинки. Голос звучал как сухая, опавшая листва. Нэйна, не дожидаясь ответа, продолжила:
-- Я чувствовала, что этим может закончиться.
Помолчав, будто накопив сил, сказала:
-- Тебе надо уходить. Каждая минута промедления играет ей на руку. Пока она овладела только твоим телом!

От этих *сухих* слов Аврелия бросило снова в пот. Он молчал в тягостном ожидании вердикта. Не надеялся на чудо. В голове прокручивалась только одна мысль: " А вдруг я сплю и мне все это снится? "
" Это не сон! " - телепатически ответила Нэйна. Аврелий дернулся как от удара: " Даже наедине с собой нельзя побыть?! "
" А ты думаешь она и сюда не пролезла? Уходи, беги, иначе ты не сможешь выбраться никогда отсюда. Ты уже стал мыслить как она, говорить как она."
Он ежился, но не мог ничего возразить. Потерял чувство реальности. Ему казалось, что летит так всю жизнь, вся эта тягомотина и неразбериха вытравила память о прошлом, о Земле, о сторожке. Был стыд, была измена. " Простила меня Нэйна?" - вопрос на крае подсознания.
-- Правый коридор, направо, пятый подуровень. Там находится моя космокапсула. Уходи, - произнесла Нэйна и затихла.
Казалось она потеряла сознание, но ее глаза *жгли* его.
-- А ты? - тихо спросил он.
Нэйна ТАК поглядела на него, что ему стало страшно. Он вышел даже не попрощался.

Вначале Аврелий направился к космокапсуле Нэйны, но вспомнил о своих записях на компьюторе. Ему стало жаль оставлять из здесь.
Только он развернулся, как столкнулся с Принду. Аврелий покраснел, но она сделала вид, что не заметила этого, деловито что - то записывая в блокнот, сказала:
-- Я предупреждаю. Я знаю, что ты общаешься с эльфихой, и я настаиваю, чтобы она закончила свою пропаганду среди постояльцев.
-- Не понял? - удивился Аврелий.
Он ожидал услышать, что угодно, но не это. Тем более после того, что произошло. Принду капризно сморщилась:
-- Ты в тусе с ней? Ну так намекни, что будет вести себя и дальше не по признанным правилам, ей будет плохо. Я об этом позабочусь. Я - хозяйка корабля и инакомыслия не позволю.
-- Хорошо, - сказал Аврелий, не понимая на что та намекает, - я не нужен?
Она смерила оценивающим взглядом, помолчала, но уходя, сказала царственным голосом:
-- Пока нет.

Аврелий почувствовал себя униженным. Вбежал в свою каюту, быстро переоделся в комбинзон и присел к компьютору. На мониторе были набраны слова:
-- Утихомирь свою Нэйну, а то ей плохо будет.
Аврелию стало хуже. Голова раскалывалась. Ему даже показалось сквозь стрекот сверчка шипение слов:
-- Хуже, хуже, хуже ей будет...
Он потер виски и вызвал файлы с историями о сторожке. " Как хорошо начиналось ", - с тоской подумал он и стал удалять текст.
Вначале это удавалось. Файлы быстро пустели, но потом как будто компьютор *поймал* вирус, долго обдумывал действия, нехотя выполняя приказ.
Потом стал компьютор зависать подолгу. Аврелий с ожесточением стучал по клавишам, отменяя команды, ждал, ругался, бегал в нетерпении по каюте. Снова присаживался и стирал - стирал - стирал...прошлое, свое потерянное счастье.
Каждое слово, буква были пропитаны любовью, надеждой, радостью.
Внезапно экран прорезала надпись:
-- ВАМ ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН.

И все. Аврелий не мог пробраться к собственным записям. Лихорадочно пробовал коды, уже по - хакерски врываясь внутро программы.
-- ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН.
Эти слова будто насмешкой были над его тщетными попытками. Мало того, Аврелий разглядел, как восстанавливается удаленный текст его сокровенных мыслей.

Он смотрел на экран, и его заливало тупое бездействие: " Все зря. Все зря. " Аврелий потерянно глядел на монитор.
Смирился? Да. Лишь в глубине души клокотал вулкан злости и его, его страстного возмущения: " ЭТО ПОДЛО!!! "
К этому огоньку и устремились флюиды Нэйны. Сквозь препоны и запреты хозяйки, сквозь вуаль отрешенности запахом ландышей резануло, освежило восприятие. Аврелий словно услышал ее нежный голосок:
-- Очнись, любимый. Возьми мои силы! Исполни задуманное!

Аврелий дернулся, клацкнув зубами, закусив до крови губу, и как очнулся. С ужасом увидел, что он сидит в чудовищном кресле, к его рукам и ногам вились, вгрызаясь в плоть, подсоединяясь к венам и капиллярам, тянулись провода.
Этот стрекот сверчка оказался наяву шумом винтиков, что крепились у его ног и рук. Он сидел пронизанный насквозь как бабочка на иглах. С раздирающим легкие звериным криком попытался вскочить, провода потянулись как змеи за ним, но зафиксированная голова не дала возможности что - то предпринять.
Он снова дико закричал. С ожесточением стал вырывать уже почти сросшиеся с его телом провода - трубки. Аврелий с брезгливостью наблюдал, как его кровь откачивали, а взамен втекала желтая жидкость. Боль почти парализовала его, но Аврелий выдирал. Вся каюта была забрызгана его кровью.
Провода как живые вибрировали, их морды - трубки были нацелены на него. Многие присасывались к кровавым сгусткам досуха всасывая как пиявки. Они искали его.
Аврелий полумертвый от боли, снял металлический обруч, что держал его голову, и оглянулся. Из стены торчал широкий штырь, еще немного и он бы взломал его затылок, вынул мозг и заполнил все той же желтой субстанцией. Аврелий сделал несколько шагов. От долгого бездействия ноги не слушались его. По стене, словно пьяный, выбирался он из каюты, а вслед ему * глядели* тянулись пиявки - трубки. Стрекот усиливался, они подстраивались, удлинялись, пытаясь поймать беглеца.

Как изменился корабль! Это были каюты симбиозы. Те люди, которые были давно на корабле, превратились в его придаток. Они лежали, желтые и питали, отдавая свои жизненные силы.
Другие, которые меньше времени находились в плену, еще розовощекие, но желтизна начинала оттенять лица.
Аврелий попытался освободить некоторых, но все как один были возмущены его действиями. Им нравилось их существование. Многие не подпустили к себе, отрезав путь ментальным заграждением.
-- Уходи, чужак! Ты предал нас! Ты предал нашу любовь - Принду! - кричали они, как заведенные.
Это уже были не люди, а зомби. Аврелий опаздал со своим освобождением. Им этого уже не требовалось. Они жили, как хотела ОНА, умирали, когда хотела ОНА. Говорили, чувствовали, сношались...только с ЕЕ разрешения.
-- Вы же зомби, ее игрушки! - закричал в неистовстве он.
-- Мне некогда слушать твои бредни...
-- Заткните кто- нибудь ему рот!...
-- Да пошел ты на .....

На их возмущения откликнулись роботы. Лид и компания подобных выехала из - за угла, отсекая возможность пройти к каюте Нэйны. Аврелий крикнул:
-- Нэйна!!!
-- За мной!!! За мной!!! - угрожающе замигал - заговорил Лид.
Многие из роботов нацелили парализующее оружие. Из пола и стен стали расти провода - щупальца, ища его и всасывая в злобе воздух.

Запах ландыша:
-- Беги!
Аврелий побежл, вслед ему раздались выстрелы. Бежал наугад, но выскочил, буквально в последнюю минуту в отсек, закрывая дверь шлюза и ломая кодовый замок, чтобы он больше не открылась.
Перед ним стояла его космокапсула. Аврелий было кинулся к ней, но взади стала открываться заблокированная дверь. Это была Принду.

Она была в бархатном, зеленом платье. Изумруды сверкали на шее, перемигиваясь с огромными серьгами вдетыми в уши и широкими ручными браслетами. Она как обычно капризно поморщилась?
-- Ты даже не попращаешься со мной?
-- Извини, твое гостеприимство слишком навязчиво, - он протянул свои окровавленные руки.
-- Бред! Я не понимаю зачем ты изрезал свои руки. Это верно Нэйна сделала! Она и другим так делала, но эта эльфийха еще узнает меня. Я врагов не прощаю.
В ее тоне не сквозила, а гремела угроза. Аврелий почувствовал сильнейший негатив.
-- Я ухожу. Сам. По - своей воле. Лучше расстанемся друзьями.
-- После того, что Я сделала для тебя? Для тебя!!! Я спасла твою никчемную жизнь, придав ей смысла. Я вселила в тебя надежду. Я дала тебе возможность общаться с другими. Я!!! Ты обязан мне!!!
-- Я признателен тебе за помощь, но не обязан, - прервал ее поток Аврелий, - я люблю Нэйну. Ты только друг, так останься ею, отпусти.

С Принду стал слетать внешний лоск, вид. Постепенно, как переводная картинка, меняла, превращаясь в киборга. До пояса - это была женщина, а ниже...ниже были механические запчасти: металл, провода.
Когда - то это была девушка, воможно, жизнерадостная, возможно, счастливая.
В результате аварии корабля она осталась живой, единственной выжившей из людей среди машин. После ее попыток спастись, удалось с помощью роботов одно - кибернизироваться.
Но что - то пошло не так. И выжив ее разум повредился. Разум избалованной, инфантильной, мстительной девочки. Ее логика была такова: мне больно и вам должно быть больно, я страдаю и вы должны страдать. Не знав успеха у себя, она замкнулась в своем несовершенстве, не пытаясь выбраться из этого порочного круга: постоянной мести за ее страдания, всем, всему миру, всей вселенной.
Переоборудовав корабль под вид спасательного, а на деле рабовладельческого судна. Все кто попадал, становился частью его в прямом и переносном смысле, теряя свое *я*, растворяясь и давая ему силу. Только для нее, как паучихе, сидящей в гнезде, внимательно следящей за всеми и дергая как марионетку, каждного, за нити. Не слушаешься? Отключим питание. Не желаешь? Нет для тебя воздуха.
Неугодные отправлялись на корм тем, кто видоизменяясь, становился таким же монстром как и Принду. И она повелевала в своем черном королевстве.
-- Значит ты уходишь? - переспросила она, - мне никогда не везло в треуголиниках.
Киборг Принду отъехала от Аврелия и вместо прощания бросила:
-- Так не доставайся ты никому.

За ней захлопнулась дверь шлюза. Аврелий подошел к космокапсуле, но она исчезла. Стены менялись, Аврелий не по своей воле перемещался в выходной отсек. Медленно поднималась дверь в открытый космос. Воздух с шумом стал вырываться, покидая отсек.
Аврелий ждала смерть в бездушном пространстве.

СЕРИЯ 15. СИЛА ДАРА.

Аврелий стоял и покорно ждал смерти. О возвращении на корабль не было и речи, хотя он чувствовал, что Принду ждет именно этого: его покорности, смирения, признания над ним ее правоты и силы. " Лучше смерть, чем стать ее рабом, ее прихотью ".
Вдруг как с картины со стены отделилась Нэйна. Она была в коротком , летнем платишке. Легкая, изящная, воздушная. Ее голубые глаза с доброй нежностью взирали на него.
-- Уходи, - мрачно сказал Аврелий и отвернулся.
Она подлетела к нему и прижалась:
-- Это я, любимый!
-- Откуда мне знать, что ты не еще одно порождение корабля?
Но это были напрасные слова, Аврелий знал, что это его Нэйна.
-- Я - с тобой. Сейчас полностью откроется дверь, и нас вынесет в открытый космос. У нас с тобой будет пять минут, чтобы..
-- Уходи! - снова буркнул он и даже оттолкнул ее. - Ты не должна погибнуть со мной.
-- Мы не погибнем, ты и я..
-- Нет нас! Как ты не поймешь! - закричал он и закашлялся.
Трудно стало дышать. Начиналось сказываться перегрузочное состояние.
-- Нет нас!!! Я переспал с Принду, разве этого ты заметила?
Нэйна согнулась как от удара, а он распалялся, шагая на нее:
-- Я переспал с ней! Значит я этого хотел!!!
-- Нет, нет, Аврелий, - заплакала Нэйна, - подожди. Это не ты, не поддавайся ее чарам.
-- Это не чары! Это жизнь! - закончил он и почувствовал как тело напряглось.
Находиться стало почти невозможно. Сейчас их вынесет в холодную, безмолвную бездну. В космосе много плавало замороженных, разоранных трупов.

Нэйна подошла и обняла его. Раскрылись ее крылья. Ими как в кокон укрыла обоих. Медленно, как в старой кино пленке, что крутил он в сторожке, их вышибло в космос.
Они покрутились возле зловещего корабля Принду. Мгновение и корабль исчез.
-- Что ж не полюбовалась нашей смертью? - горько крикнул он.
-- Аврелий, я слабею. Выслушай. Вспомни про сторожку, хорошенько так вспомни, ощути ее. А потом перенеси нас туда.
-- Что? Я так сразу не могу, - запротестовал он.
-- У тебя есть Дар, так воспользуйся им. Ведь не просто он тебе дан, - зашептала Нэйна, свинцовая усталость навалилась на обоих.
Снова нехватка кислорода. Скоро радиация, холод проникнут сквозь крылья.
-- Помоги нам, Аврелий. Помоги нашей любви. Я люблю тебя всем сердцем, всей душой, каждую клеточку, каждый волосок. Жизнь длится дольше любой обиды. Не было измены. А ты подумай была бы я счастлива, после того, как бы я тебя прогнала? Каждый день, каждое мгновение?

Он хотел возразить, еще раз припомнить измену, но она крепче прижалась и поцеловала.

Моя любовь имеет два крыла,
Я без нее не знаю как жила,
Расправлю крылья, в небо поднимусь,
К тебе, любимый, птицей я вернусь.

Я счастьем твоим буду ночью и днем,
И вместе в мечты мы с тобою уйдем.

Не дели на двоих, мы с тобою - одно,
Что тебе то дано,то и мне суждено.

Капля росы - на моих устах,
Ты являешься только во снах.

Я буду капелькой дождя,
В твоих глазах средь бела дня.

Ну как мне быть, как быть тогда?
Тебя любила я всегда.

Я розы красным лепестком
К твоим губам прильну потом.

Аврелий вовремя подхватил ее обмягшее тело. Припомнив домик в лесу, он с мрачной удовлетворенностью шагнул в свой мир. За спиной раздался скрежет о вопль. Корабль Принду не улетал, не делал прыжок, а лишь стал невидимым.
Увидев, что эти двое уходят живыми и невридимыми, Принду в дикой ярости сделала несколько залпов из лучевой пушки. Была разрушена мельница и исчез водопад Нежности, сгорела березовая роща и вместо василькового поля, образовалось болото.
Аврелий уложил на мураву Нэйну, развернулся и произнес твердо и сурово:
-- Это мой мир! И тебе здесь не место. Вон!!!
Первый раз в жизни Аврелий совершал такой поступок: защищался сам, не уходил, не прятался, не просил помощи. Худой, почерневший, но не сломленный, он усилием воли выставил перед кораблем Принду препятствие - нерушимый купол.
Отныне его мир защишен, и никто не сможет проникнуть извне, только друзья.
Аврелий слышал проклятия Принду, но продолжал *залечивать* раны его земли. Вместо мельницы он расположил белый, словно снег, песок и на этот мягкий и нежный бархат стали накатывать волны моря. Крик чаек оплакал погибшие места, но Аврелий не останавливался, усовершенствовал мир, в котором предстояло прожить им. Где - то гудел призывно пароход, проплывая в далеке. Сквозь купол светило солнце, белые облака на ясном голубом небе. Сосны отгородили болото, но с ним он еще потом разберется. А пока он укреплял стены сторожки. Почувствовал ее взгляд, повернулся и улыбаясь, спросил:
-- Нравится?
-- Очень, любимый.
-- Как ты? - Аврелий заботливо укрыл пледом.
Вещи появлялись из ничего, словно он был профессионалом - фокусником.
-- Полегче, - улыбнулась она и ямочки озарили исхудалое лицо проказливой улыбкой.
Аврелий укутал ее, а сам продолжил наполнять этот мир необходимым: колодец, сарай, инструменты..

Приустав, он оглянулся, чтобы проведать Нэйну, но ее не оказалось на месте Он заволновался, но вдруг почуял сытный запах свежеиспеченого хлеба. Аврелий в один миг вбежал в сторожку.
-- Хозяюшка, не пролежишь и минуты. Уже настряпала.
Припасов было мало, но хлеб поданный любимой с любовью, сытнее и вкуснее всех явств богатого стола.
-- Аврелюшка, я по грибы, - застенчиво произнесла Нэйна, заплетая косу.
-- А я? - от всей души ( наконец он смог!!! ) от всей души засмеялся.
Ужасы плена сошли словно тень сошла с земли от пролетающей тучи. Ни он, ни она не напоминали о ТОМ друг другу, оберегая чувства своей любви.
-- Мне бы помощник понадобился. За день все не переделаешь, надо и на завтра что - то оставить, - сказала важно Нэйна.
-- Я знаю то, что на завтра нельзя отложить, - ответил Аврелий, глядя ей в глаза.
Он подошел, обнял, прошептал, вдыхая запах ее волос:
-- Любимая...
И поцеловал.

У них было будущее, их мир добра и любви, мир сторожки, ДАР ФАНТАЗИИ....

2008г.

Введение.

Сижу плачу. Плачу. Боль потери и разлуки заглушают все. Слезы слепят. Отчаяние охватывает всю. В глубине души нараждается слабый протест, хочется вернуться, переиначить, перекроить жизнь.
Но как? Как?
Бессильно опускаю руки. Уйти, оставить его было МОИМ решением! Я могла повлиять. Могла, но...Сами посудите, как оно произошло.

1.

До недавнего времени я работала фасовщицей в аптеке. Так вышло, что приехав в город М., не могла устроиться по специальности.
Жильем обеспечила тетка Варя, незамужняя, строгая старушка. Она сжалилась только ради того, чтобы было кого поедом есть. Когда - то тетка Варя жила с другой старушкой, но та мирно отошла в иной мир, и на попечении остался древний, белесый кот Базя ( ни породы, ни пола определить невозможно, один комок меха с недовольными злыми глазками ). Казалось тетка добродушнее относилась к нему, чем к миру, обращалась постоянно к Базе, как к последней инстанции:
-- Видишь, Базилио, я предупреждала отца этой девицы ( девица - это я, приятно познакомиться...прим. рассказчицы ), не женись на ком попало!
Я делаю вид, что не слышу этой тирады, старательно дую на горячий чай. Кот ехидно смотрит на меня, что, мол, не жалеешь, что нарушила нашу с хозяйкой идиллию?
Надев ненужные очки, тетка смотрит на меня водянистыми глазами, ожидая моей реакции. Продолжаю пить.
-- Не горбись! - бросает наконец она и дает сухарик к чаю.
Я мигом выпрямляюсь, в противном случае строгая старушка ткнула бы пальцем как арматурой в бок. Благодарю за сухарик и пытаюсь укусить. Ага! Фиг вам! Скорее отбойником можно раскрошить, чем крошку отмусолить. Что ж размочим.
Тетка вяжет носки. Ей больше семидесяти, а вот она держит спину ровно. Шевелит тонкими губами, считая петли. Седые волосы убраны в чепчик. Тикают ходики. Дремлет Базя.

-- Завтра на работу? - вдруг спрашивает тетка.
От неожиданности роняю раскисший сухарик, брызги на скатерть. Укоризненно качает головой:
-- Не выйдет толк. Слышь, Базя?!
Тот даже глаз огненно - желтых не приоткрыл.
-- Завтра отдыхаю. Мы едем на экскурсию в лес, - отвечаю эту полуправду, в противном случае одними объяснениями не отделаться.
Как можно объяснить, что соберется толпа молодежи и чуть старше, в одеждах не подобающих, не принятых у добропорядочных людей ( от оркской до эльфийской! ) и будут разыграны сцены из книги Толкиена? Такое не понять, не принять тетке. Еще не пустит!
Оно и мне не понятно зачем поеду, но вроде как отказываться было неудобно. Вот и согласилась.

Дело в том, что в нашем отделе работает провизор - аналитик - молодой парень, с острой бородкой, длинными каштановыми волосами. Все бабы в тайне по нему сохли. А чего не сохнуть?! Положительный, не пьет, не курит, всегда подтянут, в костюмчиках, с галстучком. А наша Прокофьевна пыталась всем доказать, что он ненормальной ориентации, раз с ними любовь не крутит. И давай его раскручивать - выпытывать, что делает по выходным. А он и ляпни, что ходит сражаться за эльфов, что он - стрелок Лоэн. А та глазом не моргнув, стала дальше подначивать, типа, и нас пригласи в лес, мы тоже постреляем...глазками.
Тот нахмурился, распознав подвох, замолк. Зато я возьми и заступись:
-- Николай Егорович, отдыхает так. Это его хобби. А вот вы, Прокофьевна, что поделываете? Самогну гоните?
Той и крыть нечем. Весь отдел в курсе, что да как она продает, а деньги в кубышку да в рост - взаймы под большие проценты дает.
-- А ты бы молчала, - это она мне.
Молчу. По десятку цитрамон под резинку фасую.

На обед домой я не хожу. В аптеке есть маленькая кухонка. Приношу с собой банку с супом, разогреваю в микроволновке, кусочек хлеба и чай. И все.
Ко мне подошел, краснея, Николай Егорович:
-- Спасибо, Лин.
-- Не за что, - пришла моя очередь мяться и краснеть.
-- Может вы со мной пойдете?
* Опаньки!* - щелкает у меня в голове, пролетают мысли о ненужности всего этого похода. Одно дело вроде поддержать человека, не дать высмеять его святое, и совсем другое не разделять это его святое...* и чего я там делать буду?*...
Не успела придумать отговорку, пришли еще две сотрудницы, и я ляпнула автоматом:
-- Согласна. Завтра. Где?
-- У Пушкина, - обрадовался тот.
-- Хорошо, - кивнула и сразу стала заниматься самоедством: * И на фига согласилась? Что тетка на это скажет? Пожалуется родителям? *
Весь оставшийся день размышляла: как бы подойти и повежливее отказаться от этого мероприятия, но так и не нашлась, что сказать.
Николай Егорович на прощание крикнул:
-- У Пушкина в десять.
Кафе " Пушкин " - в центре города. * Пойду, а куда деваться, раз не могла выкрутиться*, - удрученно засыпала с такими мыслями, - * и что я там буду делать? * Не придя ни к какому решению, уснула.

2.

-- Базя, она не знает во сколько явится! - тетка заваривала чай.
Кот возмущенно пялился на меня. Я опаздывала, но прервать чайную церемонию не осмеливалась. Сидела за столом, наблюдая, как кипяток насыщается цветом, чаинки * играли * как шоколад в шампанском, то вниз упадут, то вверх поднимутся.
Тетка терла рука об руку, ожидая внятного ответа от меня. А что я могла ответить? На такие мероприятия ни разу не ходила, не знаю, когда расходятся, во сколько попаду домой, то есть сюда.
-- Надеюсь распивать алкоголь не собираешься? - строго воспрошала старушка.
-- Нет, тетя, - покорно отвечала я.
Не злилась. Как - то спокойно относилась к причудам тетки.
-- А то, как твоя мать...
Это было почувствительней, но не поддалась на провокации и пока не видела тетка Варя, показала коту язык. Тот оторопело воззрился на меня.
-- И сношения.., - услышала окончание длинной, цветастой тирады.
-- Да, тетя Варя, - посмотрела ей в глаза, а та пыталась проверить действие своих слов.
Видно я ее разочаровала. Вытирая руки о передник, воззвала к коту:
-- Она опомнится, Базя! Видит Бог!
Даже моему терпению есть конец.
-- Я опаздываю, - попросила как можно мягче.
Тетка торжествующе брякнула:
-- Пораньше надо вставать! Кто рано встает, тому Бог подает. Верно, Базя?

Сначала пулей летела к кафе, а потом сбавила темп. В конце концов они уедут, меня не возьмут и не надо будет думать, как себя там вести. Но мои ожидания не увенчались успехом. Меня ждали. Николай Егорович в длинном, серебристом балахоне стоял у машины. Ветер тихо шевелил его кудри. Весь одухотворенный, само благочестие. Наверно уже вошел в образ.
-- Здравствуйте, я запоздала. Вы очень долго ждали? - мое раскрасневшееся лицо выражало неподдельную скорбь, хотя внутри боролась с несправедливостью, ведь не я виновата, но виниться мне приходится.
-- О нет, - ответил он, кланяясь и даже целуя мне руку.
Я засмущалась. Николай Егорович продолжал стоять у машины.
-- Мы еще кого - то ждем?
-- Да. Вон они, - указал на парочку, от которых народ вначале несколько шарахался, а потом посмеивался. Один - в длинном балахоне как и у Николая Егоровича, а другой, нет, другая - в каком - то макияже землянисто - зеленом, в рванье, бородавчатыми перчатками, несуразными, огромными дедовскими сапогами. Цирк, да и только. Но я смогла сохранить серьезное выражение лица.
-- Привет! - закричала неожиданным баском бородавчатая особа. - С нами новенькая! Отлично! Ты кто?
-- Доброй погоды вам, - тише спутницы произнес эльф, - рад приветствовать всех и вас.
Я раскланялась, уже не стесняясь поцелуя руки.
-- Поедем, - пригласил Николай Егорович.
Мы гурьбой завалили в машину. Причем эльфы на переднее сидение, а я с болотным чудовищем - на заднее.
-- Светлана - в миру, а сейчас - гоблин Рольф, - представилась спутница.
-- Лина - в миру, - ответила я.
-- Сергей, Оуэн, - повернулся эльф, - вы еще не решили кто вы? Не открыли в себе кого - то.
Я замялась. На выручку пришел Лоэн, то есть Николай Егорович:
-- Пусть посмотрит, понаблюдает. Решит позже кто ближе к ней.
Согласна закивала головой, думая, что всему свое время...* кто знает, может и правда найду себя в этом *. Я не была против категорически. Если брать, то многие занимаются воссозданием картин прошлого и не только у нас. Но самое первое, что приходило в голову - это Бородино. Там тоже в годовщину происходили битвы, воссоздавались бои с французами. Причем разбивали настоящие бивуаки, пушки грохотали. Снаряжение, одежда того времени, маркитанки...в общем, не считала детством или еще каким бредовым занятием.

Мы приехали к лесу. Это был смешанный: от хвойных пород до берез. Солнце уже было в зените, когда мы компанией примкнули к сотне словнявшийся людей. Для меня - слонявшихся, у них было осознанное движение: там небольшая кучка гоблинов толковала о нападениях, другие, эльфы, проверяли снаряжение, натягивали тетиву, третьи были как былинные богатыри с мечами. Красочность событий поражало. Рольф отошла сразу к своим, кивнув мне на прощание. Оуэн поклонился и царственно пошагал. Я заметила, что Николай Егорович тоже хочет уйти, но в то же время вот так бросить не смеет.
-- Идите - идите, - сказала я, - если что подойду к вашей машине и подожду вас.
-- Спасибо вам, Лина, - облегченно вздохнул он, - вон там - кухня, можно покушать, бесплатно. Через полчаса начнутся бои вон там. Сражений будет несколько, вам скучать не придется. Вы не бойтесь, но если что, я со стрелками вот тут, - он указал, пытаясь еще чего - то успеть рассказать.
-- Бегите, - засмеялась я, - вас ждут.
Лоэн поклонился и быстро побежал. Видно было, что его собратья уже волновались о его отсутствии. Он был не простым стрелком. Не успев подбежать, стал отдавать приказы. Ребята и девчонки в балахонах стали строиться в ряды и величаво отходить в своим рубежам. С диким хохотом и шумом пробежали орки. Но когда проскакали люди на конях с копьями, я чуть не зааплодировала. Надо же! Такой размах.
Походив в одиночестве, решила прикнуть в кухонному обозу, может помощь нужна. Но там ловко орудовали поварихи в каких - то царских одеяниях.
-- Готовим походную кашу. Варим щи на костре. Пир будет у короля, - объяснила мне одна товарка.
-- Ах, пахнет как вкусно, - облизнулась я.
-- Вот бутерброт. Иди, погляди начинаются показательные выступления, - указала в глубину леса.
Туда я и направилась.

Поначалу было интересно поглядеть как стреляют из луков, сражения на мечах. Шуточные сражения, сдобренные руганью со стороны гоблинов, орков и других отрицательных героев. А как изысканно отвечали положительные - эльфы, короли, гномы...Хотя кроны деревьев закрывали нас от жгучих лучей солнца, было душновато. Кое с кого потекла краска, полинялые лица превращались в фантасмагоричные маски. Комары. Да - да, репелентом я не намазалась, и они нашли пищу во мне. Тучи стали атаковать меня. Я отмахивалась от них, не хуже воинов ополчения. Расчесанная, но не побежденная решила снова пойти на кухню, попросить чем помазать укусы, видела там пункт помощи. А потом пить захотелось. И побрела, нет пошла быстрым шагом.

Вначале все было нормально. То тут, то там участники вели сражения, затупляя где деревянные, а где и настоящие мечи. Шум, гам. Я двинулась дальше, но каким - то шестым чувством поняла, что иду не в том направлении. Крутанулась, ругая себя, что не примечала путь, гуляя по тропинкам. Не хватало еще и потеряться в трех соснах и одной березе!
Услышав шум драки, решила подойти, прервать дерущихся и спросить по какой тропке можно выйти к машинам. Двое огромных мужчин нападали на человека чуть меньше их, третий ( орк ) валялся, прикидывался раненым. * Варенье или краска? * - усмехнулась я.
-- Послушайте. Дико извиняюсь, я тут новенькая. Вы не подскажете мне выход к машинам. Кажется, я заблудилась, - дотронулась до одного орка.
Те обернулись. Один из них, вонюче что - то выдохнул мне. Я разумеется ничего не поняла:
-- Я не говорю по - вашему. Сленг не поняла. Куда? Туда?
И тогда меня отолкнули. Я отлетела и ударилась о дерево. * Да, что это такое?! Вошли в раж, что выходить из роли не хотят?! * - моему возмущению не было предела.
-- Вы! Как вы смеете до меня дотрагиваться! Я вам не игрушка! - топала ногами и вдруг замерла.
Тот, кого они били, уставился на меня. Бледное лицо, в гримасе боли. Кровоподтеки украшали лицо. Карие глаза просили. Нет. Молили о помощи. Он шептал что - то. Да не слышала я, будто беззвучно взывал ко мне, а я внезапно оглохла. Его раны, торчащая из груди стрела указывала, что происходящее вышло за рамки игры и превратилось в убийство.
-- Что тут происходит? - произнесла я.
Орки или кто это были. Они повернулись ко мне, решив, что надоела верещать за спиной. Я наконец разглядела, что лица, скорее рыла мало походили на человеческие или маски, а были что ни на есть настоящие, противные, с клыками торчащими наружу.
Отшатнулась. Сердце забилось будто промедление пульса вызовет смерть. Приговор виден был по их озлобленным физиономиям. Слюна стекала с клыков, пачкая их и без того черную, кое - где в запекшейся крови одежду. Раздраженный рев с ноткой победы. Они жаждали моей смерти как нечто само собой разумеющееся, как я бы хлопнула надоедливого комара. Но я - то не комар, и я не покушалась ни на их жизнь, ни на их кровь.
Я опять увидела того, лежащего у дерева. Он пытался что - то сказать, но выходило по - птичьи смешно. Будто чирикал: * Беги, беги, что есть силы. *
Но сил не было, в шоке глядела как ко мне приближаются два амбала. И тогда я ринулась на них, пытаясь оттолкнуть от себя эти грузные, вонючие тела. Пораженная остановилась. Они не успели подойти ко мне, я не успела подбежать к ним: от моих рук пошел воздух, чистый ураган. Будто смогла накопить в себе торнадо и целенаправленно выпустить в них. Мощный поток сбил их с ног и с силой впечатал в вековые деревья. Те закряхтели, вмятины стали удерживать громко визжащих орков. Я от испуга закричала:
-- Да пошли вы на хрен со своими играми!
Не замечая своего голоса, угрозы исходящей от меня, шагнула к истекающему кровью воину. Самое смешное, до меня не доходило, почему во мне такая сила, словно так и надо, а потом как это деревья * держат * орков? Нет, вопросов не было, было одно желание - помочь человеку. Приблизившись, увидела заостренные ушки.
-- Эльф? - хмыкнула и стала осматривать раны.
Тот как - то расслабился, видно было, что собранная мощь ушла, оставив покореженное тело.
-- Ты в суд на них подай, - бормотала, - сможешь подняться? Отведу к медицинскому пункту? Не сильно ранен? Или мне сбегать за помощью?
Он молчал. Я смогла кое - как приподнять его. Тот пытался мне помочь, но видно совсем обессилел.
-- Давай, браток. Не раскисай. Помоги тебя поднять! - просила я и вдруг почувствовала спиной укол острого предмета.
Осторожно обернулась. Это не были те орки, что я вмазала в деревья. Те бессильно висели на сучьях, потеряв сознание. Меня окружали эльфы. Добрый десяток направил в меня десяток стрел. Другие обнажили мечи, готовые не медля не секунды накинуться на меня. Еще несколько молча стояли, гневно рассматривали.
-- Вы, что? - мой голос сорвался до шепота. - Я его защищала! Хочу в медпункт отвести! Вы, что тут совсем с ума посходили? У всех крыша поехала? Я вообще посторонний человек, мне на ваш маразм наплевать!
Ничего не отвечали, молча глядели на меня. Абсурдность ситуации. Мой раненный эльф что - то чирикнул, и угроза сменилась на милость. Мечи и стрелы исчезли, будто их и не было. Трое подошло и приняли раненого товарища. Я вся в его крови осталась стоять ни солоно хлебавши, не услышав слов благодарности. А те успели соорудить носилки, и положив эльфа, отправились в гущу леса.
-- Постойте. Вы хоть покажите направление стоянки машин! - крикнула я.
Те недоуменно остановились. * Иностранцы что ли они? * - задумалась я. Раненый что - то сказал, и ко мне подошел один. Он указал на пленных орков и сказал что - то, потом махнул рукой в ту сторону, куда они шли.
-- Туда? - переспросила я. - Сейчас подмога придет в виде таких тварей?
Разъяснений не надо было. Где - то в стороне, слева раздался рев, неистовый, угрожающий.
-- Поняла, - буркнула я и мигом пошла к эльфам, - на стоянке разберемся.
Но уходя, оглянулась, чтобы запомнить место битвы. За деревьями показалось, что вижу блеклые места поляны, раз и краски сменились более яркими, будто художник мигом раскрасил выцвестые места картины. Смена декораций. * Не может быть? *, - но додумать не додумала, побежала догонять отряд эльфов, уже отошедших на приличное расстояние.

3.

Нашему марш броску ( иначе этот поход в лесу и не назвать ) не было конца. Порвав лямку босоножки, прихрамывая, окусываясь на неистовых комаров, отхлестанная ветками деревьев брела за отрядом эльфов, у которых казалось не было усталости вообще. Даже у тех, кто нес моего спасенного. Дружно, я бы сказала, выпендриваясь, шли по лесу, спокойно преодолевая все преграды в виде оврагов, ручьев, буреломов. Зато я, намочив ноги в болотной жиже, с брезгливостью заметила как местные пиявки устремились ко мне. Как хотелось с визгом отпрянуть, рвануть, но я стеснялась этих иностранцев. Не хотелось пасть лицом, за державу обидно, но реально падала и грязная упрямо поднималась, сортируя упреки и эпитеты внутри себя, чтобы потом все излить на наших, то есть на Николая Егоровича, не предупредившего меня о таких лишениях.
Эльфы оглядывались, не показывая своих эмоций, хотя по их нетерпеливым, резким движениям, можно было заключить кто я на самом деле. Я смотрела им в глаза, показывая, что стараюсь, и мне тоже не хочется встречаться с такими парнишками, которых только ветром и могла столкнуть. Кто пообещает, что в следующую нашу встречу вырвется из рук ураган, а вдруг нет. Как потом быть? Утомленная размышлениями, дорогой, перестала замечать время и путь. Что толку? Скажи мне вернуться на ту поляну, я уже дороги не найду, так чего мне запоминать просеки или обгорелые поляны? Придем на место, попрошу сделать звонок и все недоразумения закончатся. * Может еще благодарственную грамоту дадут. За спасение *, - с этим смешком продолжила идти, не смотря на то, что впору было свалиться. Я же говорила, что работа у меня фасовщицы - сидячая и стоячая, а бродить не приходилось. Даже по магазинам за дешевыми шмотками, меньше носилась.

Все молчали. Я с интересом наблюдала за действием. Один вопрос возникал: это отрепетировано у них? Или импровизация?
-- Не бойся, сделай, - услышала я и изумленно замерла.
* Чьи это слова? * - пронеслось у меня в голове. Никто ко мне не обращался, но я слышала это!
-- Они не знают, что твоя перчатка пропитана ядом!
-- Да знаю!
-- Только пожми руку королю.
-- А вдруг он руки не подаст?
-- Дурак!
Я, слышав весь этот разговор, беспомощно завертела головой:
-- Откуда все это доносится?
Разумеется, вслух это не произнесла, но заметила как первый всадник неловко стоит, раставив ноги, а руки не по швам, как было бы удобно или согнуты, в общем, мужик был напряжен. За ним стоял другой, будто в макушку ему дышал. Третий был поодаль, держал лошадей.
-- Это двое приезжих между собой разговаривают, - догадалась я, - но почему их никто не слышит.
Мой спасенный шагнул и что - то сказал. Вот его я не понимала, что он чирикает, до того похож был этот язык на веселое чириканье воробьев.

--...., - за моей спиной кто - то приветствовал всю нашу компанию.
Оглянулась и поразилась: мамадорогая, гном! Самый что ни на есть разрекламированный по фильмам. Мне по пояс, волосы чудно переплетались с рыжей бородой, которая была чуть не до его колен. Впрочем его колен было не видно, скрыто под каким - то длинным платьем. Сверху витая кольчужка. Опирался он на меч, а в другой руке сжимал небольшую, но с таким железными шишечками дубинку, что стало как - то смешно. И я широко ему улыбнулась. Он покрутил ус и усмехнулся. Но услышанные мной слова, не дали насладиться зрелищем гнома, а снова сосредоточилась на встрече короля и путников.
Тот, в перчатках ответил по - воробьиному ему и протянул руку.
-- Господи, - вырвалось у меня вслух.
-- Давай! - вновь услышала мысленный призыв.
Король стал поднимать руку, и тут я не выдержала. Пусть считают меня полоумной дурой, если мне все прислышалось, но здороваться им не дам! Я резко выдернула из рук оторопевшего гнома дубинку. Она оказалась тяжелее, чем казалась. И с криком: -- Не сметь!
Вдарила по протянутой руке путника.Какой поднялся галдеж! Двое путников закричали. Эльфы сполошились и снова нацелились на меня. Кто - то пытался даже вырвать дубинку, но я вцепилась и орала:
-- Все могу объяснить! Спокойно! Если то, что я слышала неправда, то извиняюсь! Но этот парень хотел убить...
Король странно смотрел на меня, будто хотел понять, что я кричу. Но внезапно все уставились на путника с перчаткой. Отбила ему дубинкой руку, тот закричал от боли и автоматически прижал к себе. Острые шипы тут же воткнулись в незащищенную часть тела. Мгновенно стал корчиться, упал, кровавая пена пошла изо рта, а он продолжал извиваться и хрипеть.

Воцарилась тишина.
-- Видите, - потрясенно произнесла я, не веря, что моя догадка оказалась правдой.
Эльфы немедленно взяли под стражу двух оставшихся путников. Да те и не сопротивлялись, один - тот, что дышал в затылок, подумал в досаде: * Как эта колдунья догадалась?! *
Король ослабел, и его почтительно подхватили под руки и повели сквозь ворота. Все вошли, двинулась за ними и я, но не смогла пройти.
-- Что за фигня? - удивилась я и попыталась снова войти.
И снова будто ласковой, невидимой рукой меня оттолкнули от входа.
-- Тебя приглашали? - раздался сзади голос.
-- Нет, - ответила и тут же подпрыгнула.
Тот кто говорил со мной, говорил на понятном со мной языке - по - русски!!! Обернулась - гном. Тот делал вид, что чистит ноготь. Потом подошел и отнял у меня дубинку:
-- Не смей брать оружие у народца. Свое имей!
Я отдала дубинку, оказывается все еще держала в руке и изумленно произнесла:
-- Фантастика! Я понимаю вас!
-- Что вы говорите? - съязвил он. - Ничего удивительного - язык дей.
-- Кого?
Но гном отмахнулся и пошагал прочь. Я с сожалением поглядела через ворота, но туда мне путь закрыт, и кое - как побежала догонять гнома.
-- Послушайте! Как вас там!! Подождите меня!
-- С каких это пор я обязан ждать дей, даже спасающего владыку? Ступайте своей дорогой!
-- Куда? Я нездешняя. Покажите дорогу к стоянке или хотя бы к трассе. Правда я устала, передохнуть бы. Неужели у вас отсутствует такое понятие как гостеприимство?
-- Для дей - нет! - отрезал сурово гном.
-- Прекрасно! Сначала спасла мужика, получив пинка вместо благодарности. Теперь дрянной гном отказывает в ночлеге.
-- Кто?
-- Гном! - со злостью кинула я и уселась прямо перед стеной.
-- Перестаньте колдовать и непонятно говорить. Вы меня оскорбляете.
-- Да, что вы говорите? Я еще никого не оскорбила!

Гном топнул ногой с досады и пошел прочь, а я демонстративно продолжала сидеть, глядя как быстро темнеет. От реки тянуло холодом и сыростью. Я зябко ежилась, платье с коротким рукавом не назовешь походным или годным для сидячей забастовки.
-- Интересно мне все кажется или эта хрень наяву со мной происходит? - задумалась наконец я над всем происходящем со мной.
-- Наверно, в бутерброт что - то добавили кроме ветчины? Вот прочухаюсь, задам жару и поварихам , всем кто траванул меня.
Мои огорчения на этом не окончились. Комары в который раз нашли меня. Но отмахивалась вяло, устала донельзя за весь этот сумбурный день. В чернеющих сумерках не было видно моей грязной руки, которой размазывала злые слезы.
-- Эй! - гном возник как из - под земли.
Не смотря на сильный испуг ( внутри даже похолодело ), я окрысилась:
-- Не ЭЙ, а Лина между прочим!
-- Не знаю...
-- Лина!
-- Хорошо, Лина! Пойдемте со мной.
-- Не пойду, - слабо заартачилась я.
-- Почему? - даже в темноте было видно удивление на его физиономии.
Но это стало объяснимо: чем темнее становилось, тем светлее становилось у стены, она светилась как светлячок в ночи.
-- Я вас не знаю. С чужими не хожу, - устало ответила.
-- А недавно напрашивались, - усмехнулся он.
Я промолчала.
-- Ладно, - миролюбиво продолжил гном, - меня зовут Жали. Окажите любезность - переночевать в моем доме.
Отказываться было глупо. Я промерзла тут, так, что зуб на зуб не попадал.
-- Хорошо, - ответила, клацая зубами.
Трясясь всем телом, пошла за гномом Жали.

Домик Жали был встроен в той же горе, что и дворцы эльфов. Рядом с низкой, кованной дверью был еще один вход.
-- В кузницу, - ответил на мой взгляд гном.
-- Вы, что кузнецом работаете? - ляпнула я и сразу поняла, что допустила бестактность по отношению к хозяину дома.
Тот не ответил, как - то съежился, нахмурился.
-- Простите, - сказала, но в ответ мне Жали сунул тряпицу, которая оказалась полотенцем.
" Реалити - шоу,* - только и подумала, когда узнала, что все удобства на улице.
Окончательно продрогшая вошла в комнату. В камине потрескивали поленья. На единственном стуле восседал хозяин и посасывал трубочку. У окна - стол и лавка, в углу - еще одна лавка, видно служившая кроватью, в другом навалена груда камней. И все. Нет, вру! Оружие: ножи, мечи, сабли, заготовки лежали везде, куда не кинешь взгляд, словно хозяин был не в силах с ними расстаться, разговаривал, дотрагивался, натачивая или в досаде откладывая, видя изьян в работе.

-- Скромно и со вкусом, - молвила я и подсела к камину.
-- Есть будешь?
-- Да. Спасибо.
Кусок холодной, жесткой птицы, почти не соленой, но с душистыми травами, проталкивала водой. От вина и пива отказалась. С трудом прожевывая, стала расспрашивать:
-- Жали, а давно здесь живете?
-- Недавно. Лет триста.
-- Аааа, понятно. И каждый раз эльфы участвуют в сражениях с людьми?
-- Чего?
-- Меня пригласили на состязания. Я думала участвуют только наши.
Жали промолчал.
-- Те, с кем я пришла. Они действительно эльфы?
-- Да.
-- Не верю, - ответила, пытаясь разговорить и выведать у гнома настоящее положение дел, узнать, что произошло со мной, куда я попала
Но тот знай, пыхал трубкой, поглядывая на огонь. Тогда я тоже замолчала. За такой сумбурный день так намаялась, устала и продрогла, что скажи мне, что переместилась на Юпитер, не удивилась бы и не попросила пояснить как попала, а лишь поинтересовалась, где приличная гостиница, в которой могла отоспаться и отлежаться.

Гном принес ворох шкур, указал в свободный угол и произнес:
-- Ночуй!
Ни слова не говоря, вышел, оставив меня недоумевать по поводу странного гостеприимства. Кое - как устроилась на полу, жестком и неудобном. Укрылась шкурами ( да, они мягонькие, но вонючие!!! ). Вяло почесываясь, в отсветах огня камина разглядывала закопченный потолок.
Усталость окончательно сморила меня, и я забылась тревожным, непонятным сном. Лишь на секунду ужаснулась, что может подумать и рассказать родителям тетка Варя. Сверкнул злыми глазками кот Базя и мяукнул:
-- А не все ли равно тебе?
-- Не все, - шепнула сонно я и заснула.

5.

Утро для меня не наступило. В тяжком бреду я снова переживала бой с орками и длинный переход ко дворцу эльфов. И, если наяву я молчала о всех лишениях, то в полубессознательном состоянии, то просила воды у этих быстроногих извергов, что заставили прошагать столько невинное создание, как я. То замерзала и упрекала гнома за жесткосердие, что не пустил на ночлег путницу.
В редкие минуты просветления с удивлением видела склоненное надо мной заболивое лицо Жали. И снова жар уводил меня в беспамятство.
-- Пить, пить, - шептала я.
Маленькие, мозолистые ручки приподнимали меня. Пила теплую, противную воду:
-- Гадость!
-- Тебе полезно, - слышала в ответ, но врял ли понимала значение этих слов.
-- Откуда тебе знать, что мне полезно???
-- Холодно, - дрожала, закутанная до носа в шкурах и заплатанных одеялах.
И не смотря на это, заботливо подтыкали одеяла, в ноги подкладывали теплые камни, на лоб - прохладную тряпицу. Сил поблагодарить не оставалось, слабая улыбка озаряло мое лицо, и снова уходила в другую, надуманную реальность.
Все ярче сиял белый свет в конце моих скитаний, душой и сердцем устремлялась туда, не удерживаемая никем и ничем.

В какой - то миг решение уйти определилось, и я счастливо зашагала к свету. Ни жажда, ни холод, ничто либо - другое не довлело надо мной, свободная и радостная, не сразу заметила его.
Когда - то я его спасла дважды, но сейчас это казалось далеким, суетным, мелочным...
-- Как тебя зовут, дитя? - спросил он.
Наверно, долго сидел,поджав ногу, та занемела, и он закусил нижнюю губу, чтоб не выдать стон. Упрямая челка закрывала лоб. Взгляд получился изподлобья. Но в нем не было агрессивности или сочувствия, только спокойствие. Было бы иное, разом наше общение закончилось, не успев, начаться.
Свет был более привлекателен, чем разговор с ним. Но то, что он назвал меня * дитя * показалось смешным. Я хмыкнула и остановилась:
-- Сколько же вам лет?
Он осторожно улыбнулся:
-- Всего ничего по - нашим меркам.
И это меня затронуло, дало повод отсрочить уход. То, что я замялась, его обрадовало. Спокойное равновесие было нарушено, он поднялся на ноги.
-- Меня зовут Туасен. Я бы хотел узнать твое имя, моей спасительницы.
Самолюбие приятно защекотало внутри. Белый свет стал меркнуть, к нему потеряла интерес окончательно.
-- Лина. А вы кто? Эльф? Извиняюсь, если обидела, но уши как главный показатель!
Он весело рассмеялся:
-- Дались тебе мои уши. У нашего народа есть свое имя. Расхожее * эльфы * - для чужаков. Мы соглашаемся - это не меняет нашей сущности.
-- Назовись хоть гриб, но в корзинку полезай.
Если Туасен и не понял соль пословицы, но вежливо улыбнулся.

-- Лина, могу тебя угостить?
Не то, чтоб я была голодная как волк. Нет, как стая волков:
-- Не откажусь.

Туасен предложил мне руку, и мы шагнули в белый город, незаметно для восприятия, перелистнули страницу, оказались в самом центре. Яркие, ослепительно белые дома - дворцы, построенные искусными мастерами - строителями. Горная порода * роднилась * с окружающей природой. Трудно было уловить где заканчивалась каменная вязь здания и начиналась резная листва деревьев. Настолько отточено - хрупко выглядели стены. Белый низ переходил в зелень, искрящуюся изумрудную. Воздушность конструкции создавало иллюзию легкости и полета. Казалось ветер поднимет пушинкой дома и переместит куда угодно его ветренной душе.
Я зашла в одну из построек: прохладная тень, лучи солнца перемигиваются в разноцветных витражах окон. Струи фонтана, радужное оперение каждой капельки воды.
Пение! Чистый голос звучал в вышине, под куполом дворца, да так звучал, что сердце замирало от всей этой красоты, сжималось в неведомой дотоле тоске, вплеталось в твой разум, научала и звала за собой в дальние, заповедные края... Попробовать напеть - не получится, задохнешься, сфальшивишь, не вытянешь ноту. Даже обычный голос звучал бы не искренне, грубо, мешал восприятию бытия. Хотелось молча созерцать ровные линии и плавные изгибы камня, услаждая слух ангельским пением эльфов.

Я не двигалась, боясь потерять торжественность этого момента - посвящения. Шагнув в этот мир эльфов, моя душа воспарила к купалу радуг, счастье жизни и тепло надежды - я купалась в этой смеси, восстанавливаясь душой и телом.
Туасен протянул берестяной туесок. Я с любопытством поглядела - обычная вода. Правда, чуть мерцает, как бывает, когда ручей переливается на порожках обласканный солнечными лучами.
Отпила и вмиг прочувствовала гамму вкуса от холодящей мяты, горького бессмертника, нежного жасмина, цветущей сакуры...названия растений, деревьев сами появлялись в голове. Чудный рецепт пополнился минералами, названиями тех мест откуда брал начало живительный источник. Даже сам туесок *дал * привкус ранней весны - березового сока. Но не это меня поразило, а то спокойное ощущение мирного сосуществования с природой и миром в целом, с самой собой. Не сказать, что это повлияло на жажду продолжать жить или принять смерть как неизбежность. Я увидела все это другими глазами, с другой точки зрения. Как может увидеть опытный огранщик в необработанном куске алмаза точные грани изумительной красоты бриллианта.
Я постигла тайны и секреты мира, птиц, животных, трав...Я слышала и понимала слова каждой капли дождя или шепот деревьев, спор дроздов и мысли Туасена.

Его карие глаза молили. Но теперь это был не безмолвный крик о помощи. Это была мольба:
-- Лина. Прошу. Не уходи.
-- Я и не собираюсь уходить. Мне здесь нравится, - ответила я, осторожно коснувшись его руки, отдавая пустой туесок.
-- Знаю. Но..., - он замолчал, будто вглядываясь в меня, в глубины моей исцелившейся души.
Я ответила на его взгляд и заблудилась *в ночи *.Темный небосвод. Звездные искры. Отсвет полной луны. Облеск встреч влюбленных. Отголосок баллады менестреля. Таинственный танец эльфов на поляне, в круг которого можно войти, но выйти несуждено никогда. Я потеряла себя в этом мужчине - эльфе.
-- Ты нужна..., - он недоговорил, стал рассеиваться как будто морок владел мной, и все - все сказанной и прочувствованное мной было всего лишь исцеляющим сном.
Нотка сожаления и горечь недоумения: -- Неужели я влюбилась? А кому я нужна?
И как ответ на все вопросы - учащенное биение моего сердца...удар...да...удар..да...удар..удар...да...да...

После моей встречи в бреду с Туасеном, я пошла на поправку. На следующий день очнулась и с приятным удивлением обнаружила, что тело не ломит, жар отсутствует, а в голове - ясно. Возле моего лежбища лежало длинное платье, с глухим воротом, никаких украшений или излишеств.
-- Меня отправят в монастырь, - усмехнулась, но переоделась, потому что моя одежда превратилась в совершенно заскорузлую тряпку. Двигаясь неспеша, все - таки болезнь дала о себе знать слабостью. Скушала кусочек лепешки, запив кружкой * молока *( назвать молоком можно было из - за цвета, а на вкус - мед с травами ).
Подкрепившись, задумалась о том, где хоязин. Услышав глухие звуки со стороны горы, поняла, что трудится. Я направилась было к нему, но мое внимание неожиданно привлекла куча заготовок. Подошла, потрогала, вытащила одну. Ржавчина покрывала металл. Меня заинтересовали синие прожилки, что шли от рукояти по всему лезвию. Понравилась, повертела, положила и пошла. Но потом вернулась и прихватила с собой. Как - то жалко было расстаться, словно эта железка - часть меня.
Неторопясь, часто отдыхая, добрела, как мне показалось в основание горы. Гном не обратил на меня внимания, продолжая стучать молотом. В помощниках у него был гном помоложе, он с любопытством поглядел на меня. Жали заметил это и отослал помощника, а сам присел на камень и отер мокрый лоб.
-- Встала, неугомонная душа, - обратился ко мне, усмехаясь в бороду.
-- Да, - подошла к огню и поежилась.
Не смотря на жар от огня был какой - то сквозняк, будто нутро горы * дышало *, * вентилировало легкие *.
-- Как ты? - Жали пытался казаться равнодушным, но заботливый взгляд говорил об обратном.
Я подошла к нему и стала сердечно благодарить за все то, что сделал для меня. Но он не слышал моих слов, а с интересом смотрел на то, что в моих руках. На заготовку.
-- Постой! - перебил он мои нескончаемые благодарности. - Кто позволил тебе копаться и брать мои вещи?!
Я осеклась и с большой неохотой отложила на вестак у стены железку.
-- Извините. Я забыла какие вы въедливые до камней и железа, - вместе со здоровьем ко мне вернулась моя строптивость.
-- Цыц! - неожиданно цыкнул гном, и я от неожиданности чуть не присела.
-- Подай мне ее, - в приказном тоне заговорил Жали, не глядя на меня, а рассматривая заготовку, будто ни разу до этого не видел ее.
Хотела съязвить по поводу * подай - принеси *, но вспомнив его заботу, заткнула подальше язвительность и взяла в руки железку. Та потеплела в моей руке, показалось, что прожилки приобрели насыщенный свет. Но, я не замечала этих изменений, подала гному, а тот только что носом не уткнулся в лезвие, разглядывая ему понятные рисунки.

-- Хм, - хмыкнул Жали.
Чувствуя себя ненужной, собралась пойти в дом, как к нам в кузню зашел эльф. Невысокий, белолицый, волосы были собраны в пучок, непременный лук, на поясе - меч. Длинная рубаха, с длиннющими рукавами.
" И не мешают в бою? " - на языке так и вертелся вопрос. Эльф низко поклонился и произнес:
-- Мир Вашим домам. Уважаемый Жали, сын Жаила, Вы приглашаетесь на Великий Совет. Сегодня в три часа пополудни.
Эльф еще раз низко поклонился и, не ожидая нашего ответа, вышел вон.
Когда я повернулась к гному, удивилась его перемене в облике: постаревший, поникший, глаза слезились, он их украдкой вытирал.
-- Что - то не так, Жали? - коснулась осторожно его руки.
Тот вздрогнул, вздохнул и поглядел на меня так, что у меня в душе все перевернулось. Промолчал мой скрытный хозяин. Вытер руки, постоял, потом сам себе кивнул головой, очевидно соглашаясь с думами:
-- Поможешь мне?
-- Да, - с готовностью отозвалась я.
-- Не вовремя все это. Но, когда неприятности были вовремя? - заговорил Жали. - Этот меч когда - то был закален в пламени Веча и омыт драконьей кровью Дора. Давненько не видел свет звезды Эльнир.
Все, что он говорил было ясно, но ничего непонятно. Дошло одно - неприятности были не только у меня, но и у здешних обитателей.
-- Ты - слаба, но если ковать, то только с тобой, иначе не выйдет. В огонь заготовку и держи пока весь темно - синим не будет, только после этого я смогу из него выковать меч.
-- И сколько так мне держать? - спросила я, содрогаясь при мысли, что будет с моей рукой, когда железка раскалится.
-- Может день, может неделю, месяц, - ответил он.
-- Что? - я аж подпрыгнула.
-- Ты главное не бойся, не обожжешься, - пообещал Жали и, уже уходя, бросил: - если что, мой помощник Жюил..
Ко мне подошел и поклонился давешний тот, любопытный гном. Он смотрел на меня с каким - то страхом и благоговением.
-- Хорошо, - обернулась к Жали я, но того и след простыл.

7.

Жюил пододвинул мне табурет, но я не присела. Странное чувство всесилия овладевало мной, когда вот так держала меч в огне. Стоило отвлечься, вытащить из пламени, как я слабела, болезненное бессилие поражало тело. Сосредоточилась и все в порядке, могла так простоять ни пить, ни есть часами; не побоюсь даже сказать того, что днями и годами.
Я задумалась над всем тем, что произошло со мной в последнее время. Сопоставляя факты, приходила к паническому выводу: я - там, где находиться не должна. Или самое худшее - сошла с ума, раз вижу нечто ненормальное с моим миром. Вновь та поляна возникала перед моим взором.
" Все правильно! Я подошла помочь и скорее всего меня унесло в прошлое или в будущее? Со временем разберусь, пока отложу вопросы с этим. Значит поляна - это своего рода портал. Хорошо! Очень хорошо! Чтобы попасть назад домой, мне надо вернуться на ту поляну. Правильно! " - обрадовалась такому выводу я.
" Теперь рассмотрим худший вариант: я сбрендила, когда и как не знаю, но крыша поехала. Почему нет моих близких и родных рядом? Или не узнаю их? А лечащий врач? Или медсестра, чтобы делала уколы? Этого нет. Значит отметаю мысль о безумии и считаю, что каким - то образом переместилась во времени. "

От этих размышлений навернулись слезы, стало себя жалко, родителей, что волнуются, не знают где искать. И просто над своей судьбой: незнакомое место, незнакомые люди. Одно дело, кино, лежа на диване, смотреть об эльфах и гномах, трудностях...поставить на перемотку и раз поглядеть хеппи - энд.
" Совсем другое дело - жить среди них, никому не нужная...не нужная..., " - эти мысли привели меня к Туасену. Правда ли была наша встреча или это бредила в болезни?
-- Сколько вопросов и ни одного ответа! - вздохнула я. - А ! Помню этих орков, воздухом оттолкнула. Интересно, а сейчас смогла бы?

Я одной рукой удерживала меч в огне, а другую вытянула, чтобы попытаться оттолкнуть или хотя бы пошевелить табурет. Жюил смотрел на меня, пытаясь понять, что я задумала, даже рыпнулся помочь пододвинуть. Но я расстроено покачала головой:
-- Спасибо. Не надо!
А потом испугала гнома, заорав, что есть мочи:
-- Тв..!!!! Я же поняла, что говорил эльф! Он же не по - русски с нами разговаривал! Ну я и дубинушка! Ой, и доходит до меня!
Бедолага Жюил, наверно, хотел драпануть, потому что одновременно с моим криком, меч внезапно осветился синим пламенем, и стал тлеть синеватым оттенком, а несчастным табуретом так хватило по стене, что разлетелся в щепы.
-- Жюил, прости. Я не хотела тебя испугать. Но я точно того. Не обратить внимания на это! Будто так и должно быть!
Я замолчала, силясь понять происходящее. А помощник опасливо подмел остатки табурета, но никуда не выкинул. Он завороженно смотрел на тлеющий меч, видно такую картину видел впервые.

До меня стало доходить:
-- Неспроста я здесь. Ох, неспроста!
Разумеется, заныло сердце в предчувствии каких - то перемен и огромных проблем. Честно говоря, мне было бы приятнее сидеть на кухне с Базилио и теткой, и пускай бы она разбирала бы моих предков по - материнской линии до седьмого колена.
Жали не было долго. В горе не видно, как движется время, утро ли, а может вечер наступил. Я стояла как прикованная к огню с мечом в руке. Жар огня то обжигал, то холодил меня. От долгого стояния, утомления и разглядывания меча у меня начались - видения.

То черное пламя достающее до небес. Каждый смертный, кто осмеливался увидеть, хоть краем глаза этот столп огня осыпался прахом на землю.
То брачный танец двух драконов, крылья которых заслоняли небо, солнце, звезды и луну. Их пикирование до земли и снова полет. Он ранен, но не смеет допустить, чтобы самка почувствовала его слабость, иначе гордое потомство будет у другого соперника. Капли крови прожигают камни, траву, живое и мертвое, оставляя безобразные кислотные пятна.

-- Лина, - услышала я и очнулась.
-- Долго стою? - спросила.
-- Пятый день, - ответил Жали.
Он указал на наковальню:
-- Клади. Кроме тебя, никто не поднимет его.
Меч уже не тлел, сиял темно - синим цветом. Ржа, вкрапления выгорели, заготовка очистилась и *ждала *, когда начнется ковка.
Кроме Жали появились еще несколько гномов. Они стали полукругом. Самый древний из них, попросил благословения у Подгорного короля и взялся за молот, остальные в том числе Жали и Жюил за странные молоточки. Напевая, начали вначале несильно постукивать, чередуясь то один, то другой. Поначалу я ничего не замечала, а потом стало доходить, что * куют * меч не орудия труда, а слова, которые гномы бормотали, напевали, почти не глядя на предмет ковки. Меч гнулся от слов, а не от ударов.

Шестым чувством почувствовала, что меч надо перевернуть, и работа продолжилась. Сколько часов шла ковка, не могу сказать. Трое гномов упали уставшие, измотанные, и тогда вышли на замену им трое других. Работа не застопорилась ни на миг. Ошибок в речитативе не было.
Наконец самый старый гном замер, затихли другие. А я подняла вверх меч как факел. Он сиял рунами, надписями. Вязь букв переплеталась с картинами неведомых боев. Если приглядеться можно было увидеть движение рисунков, будто те жили своей особенной жизнью.
-- Рукоятку может сделать только один мастер, - тихо проговорил старший.
-- Кто? - повернулась к нему я.
-- Туасен - король Эльфов и Народцев. Но он при смерти. Его душа перешла грань, начинает покидать тело. Земное больше его не интересует.
-- Тогда ведите меня к нему, - сказал я и поразилась тому, что сказала.
" За меня начинают думать и повелевать? "
-- Тебе путь давно открыт, - Жали даже поклонился.
Мне хотелось рассмеяться, потому что резкие перемены в общении смешат, наводят на размышления. Была одна, мне хмыкали в лицо. Стала придатком меча - кланяются в ноги. Тем не менее я тоже довольно церемонно раскланялась с каждым мастером, познакомилась.
Старшего звали - Жооли.
-- Сали.
-- Незам.
-- Дран.
-- Хор.
Все они были представители разных родов - ветвей гномов. Я отложила меч. Тот потускнел, будто загрустил без меня.
Кое - как привела себя в порядок. У нас бы накрасилась, накрахмалилась, надухарилась бы духами подороже - к королю же все - таки иду. А тут умылась и все, как была облезлая после болезни, с синяками под глазами, так и отправилась в дымном, строгом, монашеском платье. Меня вызвался сопровождать Жали. Честно сказать, я с облегчением вздохнула, встретив порыв, чтобы не идти одной.
Тот переоделся из рабочей одежды в несколько праздничную, с рассшитым воротом. Тем временем я клюнула сухую лепешку и была готова к аудиенции с королем. Сердце замирало в предчувствии встречи. За всеми этими событиями, забыла, что Туасен стал более ближе кто - бы то ни был в этом мире, но мое сердце не забыло, радостно стуча и выбивая любовную мелодию счастья.

Подошли к воротам,и теперь я не почувствовала сопротивление при входе.

На нас почти не обращали внимания. Несколько лучников, тех, что участвовали в нашем походе, раскланялись со мной, чем придали мне весомости в собственных глазах.
Город выглядел даже лучше, чем видела в бреду. Резные колонны, арки чередовались с огромными деревьями, под сенью которых можно было расположиться на скамейке, а где и прямо на земле, благо трава - мурава изумрудно покрывала пышным ковром. Где били фонтаны, а где ручьи проложили свои пути не сдерживаемые каменными берегами. Над ними искрились, переливались радуги, радуя глаз и приводя путника в восхищение. Яркое солнце отражалось в воде, витражах, в невысохшей росе, хотя день клонился к послеобеденному отдыху. Свежий, легкий ветерок играл со стайкой бабочек, те игриво порхали, но сбиваемые порывами, присаживались на цветки, недоуменно поглядывая сетчатыми глазами.
Если Рай и был, то он в данную минуту, в данное время был здесь.

Мы с Жали поднялись на второй этаж. Я так и не поняла из чего была сделана лестница: не мрамор, не дерево. Но вот ощущение, что шла бы с враждебными намерениями - погрузилась бы по колено в них и не смогла бы сдвинуться с места.
В небольшом коридорчике стояли лучники, в самой спальне, где лежал Туасен, стояло трое эльфов - лекарей. К ним и подошел Жали. О чем - то спросил, те покачали головами. А я с удивлением стала разглядывать спящего Туасена.
Поразила сильная худоба, руки - плети лежали на расшитом одеяле. Большой нос заострился, стал походить на клюв. Черные волосы растрепаны. Пот - на смуглом лбу. Капельки.
Я подошла, присела на кровать. Краем глаза заметила как дернулись эльфы, как гном загородил им дорогу, жарко что - то объясняя. Я коснулась лба губами. Простой поцелуй. Нездоровый жар. Миг. Мое сознание стало падать в черное жерло вулкана. Рядом, мимо меня пролетали сгустки пламени. Я с ужасом взирала, боясь коснуться их.
Потом заметила, что и они не стремились встретиться со мной, облетали, немного расслабилась.

Продолжала лететь вникуда, а может центр Земли?
-- Нет! Это неправда, это подсознание, - пыталась убедить себя.
Внезапно услышала пронзительный женский смех. Кто - то сошла с ума и смеялась, смеялась, смеялась, буквально изводя мой разум. Я открыла рот, чтобы уравновесить давление, не получить контузию от высокого звука смеха. По лицу что - то стекало. Дотронулась до носа. Кровь.
-- Туасен! - попыталась крикнуть, но вышло тихо.
Воронка вобрала в себя имя и стала эхом перекрикивать, переиначивать имя:
-- А сен? А сен! Сен!
-- Хи, хи, хи, хи, хи, хи, хи..
Тогда я попыталсь мысленно позвать короля. С пятой попытки услышала ментальный отклик. Как рябь - по воде, волна - по воздуху. Оказалась на широкой дороге, которая обрывалась. Кругом чернота, всепоглащающая, стирающая все грани. Еле светился отрезок пути. На одной стороне - я, на другой - готовый шагнуть в ничто Туасен.
Женский смех мешал сосредоточиться, найти слова, чтобы остановить, позвать за собой.
-- Но он - то сумел найти для тебя, - возникли эти слова.

Я опустилась на одно колено, склонила голову, шепча:
-- Мой король.
Он молчал. Его, когда - то царственный плащ превратился в лохмотья, придавая зловещий вид крыльев, нервно терпещущих на ветру.

9.

-- Мой король, - повторила я, - когда - то вы не отпустили меня, позвали за собой. Вы нарушаете данное вами обещание.
Он продолжал молчать.
-- В таком случае я последую за вами, - спокойно продолжила.
-- Это твое решение, - его прежде ласковый до дрожи, нежно - музыкальный голос стал скрипуче - противным.
Я кивнула, хотя он не смотрел на меня.
-- Ты не от мира сего, - сказал Туасен, глядя в черноту, - ты хочешь возвратиться домой, что тебе до бед и радостей здешних обитателей.
Это была правда и мне что - то возразить было нечего.
-- Так зачем останавливаешь меня? Иди своей дорогой.
-- Вы забываете, Туасен, что вы - король...У вас есть подданные, которые нуждаются в вас.
-- Не вижу!
-- Хи, хи, хи, хи, хи, хи, хи..., - смех изводил, путал, уводил в сторону.
Хотелось накричать на тупого короля, на идиота с комплексами..." Тихо, вот это не мои эмоции и мысли ", - успокаивала себя.

-- Поглядите, мой король, - я указала на светлые пятна, что стали проступать в черноте, - это те, кто верен вам, любит вас, последует за вами.
-- Но черного больше, - равнодушно заметил Туасен.
-- А может черное и нужно, чтобы лучше разглядеть светлое, - прошептала я.
Туасен сделал шаг к черноте. Ничто не удерживало его. Мои доводы были слабы. Тогда не обращаясь ни к нему, ни к кому бы то ни было, просто стала говорить:
-- Его здесь не знают. Но в такой ситуации Он был. Надо было решать, наказать или помиловать. Стереть с лица земли весь город с людьми или ради нескольких праведных душ спасти всех. Может здесь и иначе, другой перевес сил, другие права, мораль...но снова несколько душ. Им нужна поддержка, лидер, правитель, чтобы не растворились, не исчезли навсегда.
Туасен молчал, но я далеким чувством, отвлекаемым безумным смехом, поняла: " да ", заинтересовала, остановила.

Он повернулся ко мне: черные провалы вместо глаз. Белое лицо, как гротескная маска.
-- Мой отец был дей. Раса изгнанников, насильников, наемных убийц. Захваченная в плен эльфийка, какого - то знатного рода, стала моей матерью. Воспитание и приют дали народцы. Отщепенец, изгой. Через несколько лет меня находят и вручают трон, царство подданых. Кто я для них? Что они значат для меня?
Теперь я молчала, давая возможность выговориться, но Туасен отвернулся.
-- Тогда прыгайте, - пожала плечами, - в вас, можно сказать, три крови народа. Но видно больше намешано дей, безответственности. Не уравновешивает кровь разумных эльфов, ни воспитание трудяг гномов - народцев.
-- Да! - вдруг страшно закричал он. - Я - дей! И все в этом презренном мире принадлежит мне.
Я встала, демонстративно отряхнула колено:
-- Не -а, вы все равно хотите шарахнуться в небытие, поэтому вам кроме геены огненной ничего не принадлежит.
Мой презрительный тон подействовал холодным душем. Туасен пришел в себя и стал с изумлением оглядываться:
-- Давно мы здесь?
Мысленно возликовала, но спокойно ответила:
-- Порядочно, чтобы начать хотеть поесть и отдохнуть. Если вы лежите пластом, то я уже шестые сутки на ногах, с мечом в руках.
-- С мечом? - шаг от пропасти, но я продолжаю скрывать радость, рассматриваю свои ногти.
-- Ты говоришь с мечом Эльведо, свет Эльнира? - Туасен оживился.
-- Кажется, Жали называл именно так, - подтвердила я.
-- Замечательно. Старые пророчества сбываются, - удовлетворенно произнес король.
Я сначала не поняла, что изменилось. Тишина! Точно! Этот дикий, безудержный смех стих.
-- Мой король, поможет воссоздать надежду мира? - Я снова была коленопреклоненной.
-- Да. Это важно для всех, - прошептал он.
Очнулась.

Я сидела в ногах Туасена. Вид у меня был задремавшей сиделки. Король лежал, смотрел на меня и улыбался. Сзади - восторженные возгласы радости лекарей - эльфов, одобрительное покряхтывание Жали.
-- Туасен, мы рады вашему возвращению, - торжественно заявил старший из лекарей.
Тут же засуетились с едой, настоями, неотложными разговорами. Меня оттеснили, да и я сама стала пятиться к выходу, чувствуя себя неловко и не нужной.
-- Спасибо тебе, Лина.
Я обернулась:
-- Не за что.
Когда научилась телепатически разговаривать? Или это умение было сокрыто во мне и теперь под давлением обстоятельств пробудились? Я зашагала к дому Жали. Сам гном нагнал меня у дверей:
-- Туасен отлежится и придет рукоять делать.
-- Понятно, - кивнула я и почувствовала такую усталость, что еле дотащилась до своей лежанки и рухнула в шкуры.

Наступили более спокойные деньки. То есть обычные без всякого волшебства, заморочек с мечом или телепатических разговоров.
Жали целыми днями пропадал в кузне. Я поначалу больше лежала, но потом вошла в здешний ритм жизни: стала прибирать по дому, стирать на себя и гнома. Стряпать не стряпала, помощник Жюил приносил хлеб, медовое молоко, орехи, то запеченого на костре зайца, то сваренную тушку птицы.
Вскоре я приноровилась ходить в лес, различая травы, собирая и засушивая. Не знаю почему и как так получалось. Ощущение, что я всегда этим занималась - травоведением. Знала травы, кустарники, деревья. Могла рассказать какой лист или ветка для чего понадобится, как подействует, как приложить, чтобы мгновенно утихла боль или так настоять, чтобы получился желудочный отвар.

Перезнакомилась с эльфами. Они мне не казались больше чужими и напыщенными. Обычные ребята, только ушки заостренные. Одни любят поговорить стихами, другие пострелять из лука, третьих хлебом не корми, дай повозиться с землей, сажая цветы и деревья.
Много друзей появилось и среди народцев, так называемых мной, гномов. Сначала они с любопытством и недоверием отнеслись ко мне.
Так надоела их отстраненность и в одну из посиделок в кабачке, подвыпив лишнюю кружку пива, загорланила что - то вроде " не подходи ко мне, я обиделась! " И меня приняли за свою!!! Даже позвали ковать какую - то кольчугу из металла горы Ройды. Что делать? Сходила. Трудное и хлопотное это дело. Гномы на меня покрикивали, а бывало и поругивали крепким словцом. Я ведь больше мешалась, чем помогала. Но краем уха слышала, как Сали говорил Жали и Драну, что с моим приходом, металл стал послушен, ковка была легче и все колечки вышли как на заказ!
-- Я вам говорю! Она вернулась! - уверял Сали, косясь на меня, слышу эти слова или нет.
-- Ты думаешь пророчество? - задумчиво гладил густую бороду Дран.
-- Я вам говорю! К нам вернулся Эльведо! Как заповедовала Рия - Ти, - вдохновенно шептал Жали, и все окружавшие его народцы с благоговением вздыхали.
Мне ничего толком не объясняли, но смутно догадывалась, что речь шла о моей персоне. Спросить неудосуживалась. Решила, что если надо мне знать, то расскажут, а нет, пытаться выведать не солидно.

Мои желания и устремления касались только возвращения домой. Я сильно тосковала по своему миру, быту, семье, даже по работе, а самое удивительное - не хватало упреков тетки! Часто снилась кухня, ее ворчливый голос. Во сне я радовалась, что вернулась домой, но проснувшись первое время - это горечь, тоска. Потом за делами отвлекусь, но каждое мгновение моя душа желала возвращения к прежней жизни. А пока я училась ориентироваться в лесу, забредая с отрядами эльфов все дальше и дальше от города и дома Жали.

Однажды меня снова вызвали к Туасену. После той встречи прошло чуть больше месяца. Я почему - то застеснялась, оробела. Стала звать с собой Жали:
-- Пойдем со мной!
-- Чего так? - Жали осматривал заготовку, но искоса бросал на меня испытующие взгляды.
-- Несподручно одной, - скривила я.
-- А по лесу, говорят, впереди отряда мчишься, - усмехнулся в бороду упрямый гном.
-- Смейся - смейся, - обиделась я и даже ногой топнула в досаде.
К моему великому удивлению Жали все - таки пошел со мной. Мы снова проходили по заветным местам. Теперь я была как завсягдатай этих мест, лет сто прожила. Искренне и тепло здоровались все. Казалось, сама природа благоволила ко мне, усыпая лепестками цветов наш путь.

Так вдвоем и вошли в небольшую комнатку, которая оказалась рабочим кабинетом с огромными окнами. Был диванчик, письменный стол и стулья; два выхода: один вел в библиотеку, в другую комнату дверь была приоткрыта. Но я так и не поняла, что там находится. Мне не дали поразмыслить, Туасен ( еще выглядевший усталым и больным ) сидел перед картой, что устилала стол. Он внимательно рассматривал и повернулся к нам немного погодя:
-- А, это вы?! Заходите! Давно жду.
Мы поклонились и уселись возле стола. Туасен помолчал, собираясь с мыслями. Гном поглаживал усы, а я размышляла о том, что очень хочется домой, но не буду ли я там скучать по здешним обитателям? Эта мысль поразила меня.
" Почему - то мне кажется, что я не просто уйду, а оставлю...", - порозовела, думая о моих чувствах к Туасену.
Я никому не говорила. Но почти каждую ночь он мне снился, и мы с ним гуляли по ночному лесу, испытывая друг другу нечто большее, чем симпатию, больше, чем привязанность.
Сидела и как девчонка краснела, не смея поднять глаз. Туасен решился:
-- Я позвал вас, как самых близких мне людей. Ты - Жали, мой Наставник и Учитель. Не одно дело не может решиться без твоего участия, потому что ты опытен, рассудителен, и время показало дальновиден.
Жали хмыкнул и отвернулся, пряча довольную улыбку.
-- Ты - Лина, - продолжил Туасен, - с тобой не все так однозначно.
У меня сильно - сильно забилось сердце. Даже немного похолодело от какого - то предчувствия.

11.

-- Немного истории, - в глазах Туасена мечтательный свет, - два тысячелетия назад в нашем мире жила добрая знахарка Рия - Ти. Она лечила простуды и кашель, хвори покидали людей раз и навсегда. Так случилось, что в один прекрасный день раса Дей напала на людей и истребила почти всех. Эта война была между двух рас, и ни народцы, ни эльфы не участвовали в битве. Но дей не успокоились, завоевав расу людей, они замахнулись на глубины земель и гор, то есть на мир народцев. Стали вырубать леса, тем самым лишая спокойной жизни эльфов.
И грянула Великая Битва. На помощь к дей приходили все новые и новые отряды орков, гоблинов, других обиженных. Вот тогда на помощь к эльфам и народцам пришла знахарка. Оказывается она слышала глас, который повелел ей идти к черной горе. Туда, в жерло вулкана, упал камень. Не простой камень, а осколок со звезды Эльнир - Светлой Звезды, что освещает Великий Путь Эльфов.
Закалился камень в черном пламени. Чудом превратился в меч. Никто, ни единая живая душа не могли подступиться к горе и взять меч. От одного вида пламени умирал всяк живущий на земле.
Но Рия - Ти смогла! Достала!

Дальше велел глас омыть меч в крови дракона Дора, самого сильного и свирепого из оставшийся драконов. Долго думала как это сделать знахарка. Рия - Ти сомневалась, что получится, уж больно злобен был Дор, не щадил не живых, не давал спокойствия мертвым. Глас велел идти Рии - Ти в брачный сезон, обещая спасение ей от когтей и пламени дракона.
Так оно и случилось. Ранен был свирепый Дор самкой в брачном танце. Кровью истекал, но не подавал виду, обхаживая мать будущего потомства. Целые озера кипящей крови натекли, дымящиеся, выжигающие все живое.
Но Рия - Ти осталась невредимой и закалила, омыла кровью дракона Дора меч. И назвала его Эльведо! Рия - Ти объединила силы трех рас: народцев, эльфов и людей, которых совсем к тому времени осталось мало; с ее помощью и закаленного меча смогли победить врагов и восстановить справедливый мир на нашей земле.

Раса дей распалась. Наиболее порядочные ( если таковыми можно было назвать отъявленных негодяев ) среди них тесно переплелись с расой людей. Теперь нет чистых дей. Но снова становится неспокойно на границах Земель эльфов и народцев.
Поговаривают о пришлых дей, о желании вернуть старые времена, что - де у них есть страшное оружие. Хотят возвратить должки, наказать предателей среди дей и зарвавшихся остальных.

Туасен замолчал. Жали хмурился, сдерживая с трудом гнев, а я сидела, и одна мысль стучала в голове: " Я так и знала! Я так и знала! Сказка превратится в труху, и за счастье нужно заплатить немыслимую цену! "
-- А Рия - Ти? - спросила я.
Туасен ожидал этого вопроса:
-- Перед уходом в иной мир Рия - Ти предсказала, что после ее ухода меч потеряет свою силу и забудут про него. Но, когда снова мир окажется в опасности, появится та, что вдохнет в него новую жизнь. Она узнает меч среди других, закалит и очистит в огне. Меч Эльведо снова поможет жителям обрести спокойствие и мир. Та, что найдет меч, та и будет продолжительницей ее Силы Меча и Защитницей Земель.

-- Господи! Только не говорите мне, что это я нашла меч, - произнесла упавшим голосом.
Потом вскочила и заходила по кабинету:
-- Нет, нет, нет, нет, нет. Этого не может быть! Простое совпадение! Да кто еще может доказать, что этот меч, тот самый меч?!
Я еще могла согласиться, что меч может оказаться тем самым, но взять ответственность лидера! Туасен понимающе глядел на меня. Он прекрасно осознавал то, что навязывал мне. Он сам был простым и обычным полукровкой, пока в один прекрасный день не вышло, что часть его крови, что течет в жилах, окажется королевской.
-- Не верю! Я вообще не из вашего мира! - распалялась я.
-- Мы не просим воевать тебя, Лина, - тихо ответил Туасен, - помоги нам воссоздать Эльведо.
Гном сурово смотрел на мою беготню. Мне было стыдно и страшно.
-- Я чем смогу - помогу, но не требуйте от меня то, что я не умею. Я - не воин, не знахарка, не защитница. Я - обычный человек из другого мира.
Жали хотел что - то сказать, но вошел эльф, низко поклонился и сказал:
-- Пришли послы от дей. Вы просили вам сказать сразу как появятся.
-- Врата? - спросил Туасен.
-- Они прошли беспрепятственно.
-- Хорошо. Скажи, что мы идем.

Туасен сжал кулаки:
-- Как быстро! Они опережают нас на два шага.
-- Я предупрежу наших, - с готовностью поднялся Жали.
-- Нет. Рано. Выслушаем вначале послов, - Туасен обратился ко мне, - Лина, я не прошу тебя воевать. Нам нужна защита, нужен меч. Помоги хотя бы в этом.
Тон был просящий, мое сердце сжималось от боли, страха. Я видела, что во мне нуждаются, но боялась их разочаровать, не справиться.
-- Туасен. Вы только скажите, что от меня требуется. И я постараюсь.
Он кивнул:
-- Жали, мою просьбу продолжайте выполнять.
-- Лина.
Я преданно взглянула на гордого короля эльфов. Он выпрямился, готовый по малейшему звуку ринуться в бой.
-- Лина. Вы не сопроводите меня к послам?
Как только гном вышел из кабинета, я подошла к Туасену:
-- Вы не думайте обо мне плохо. Я, конечно, трусиха...
Тот неожиданно улыбнулся, но произнес грустно:
-- Я тоже боюсь, не меньше твоего.

Мы пошли вместе. Будущее меня не так пугало, зная, что рядом есть такой сильны мужчина как Туасен, который не побоялся открыться мне, не показаться слабым. И которого я, кажется...Эта мысль защекотала мое самолюбие: " А любит ли он меня? " Подумала и внезапно услышала ответ: " Еще как любит! " Мы стояли перед дверями, которые герольд собирался нам открыть. Туасен продолжал смотреть на меня, почти не мигая, с такой любовью, что я готова была плюнуть на всех гостей, снующих эльфов, вцепиться в короля и целоваться до изнеможения, до помутнения рассудка. Он почувствовал эту волну, сжал мою руку. Потом быстро поцеловал и отпустил.
Миг. Но какой сладостный и нежный. Для меня неискушенной в любви, первый раз испытывающий любовь - это было откровением, это было счастьем, это было безумием. За этот промежуток времени уместилось все: раннее утро...чашечка кофе с любимым...семейный обед и бегающие дети...ужин при свечах...нет при звездах зачарованно на нас глядящих...миг потопа...миг смерти и возрождения...Я побывала на небесах. Поверьте, как было там хорошо!!!

--Король Земель народцев и эльфов, людей, Туасен!
Открылись створки дверей. Первым шагнул король. Я выждала несколько секунд и проскользнула, прячась за спинами эльфов - телохранителей, возникших по мановению невидимой волшебной палочки.
Не стала следовать за ним, остановилась поодаль, низко поклонившись пару раз послам. Туасен же поздоровался со всеми лично и вопросительно уставился на послов дей, будто они что - то скрыли при церемонии встречи.
Послы были рослые, мускулистые, все в черной коже, в черных водолазках, в черных кожанных перчатках. Сжатые пружины со сжатыми кулаками. Бритоголовые, хмурые. У меня даже зубы заныли от их напора. Это были профессионально - вышколенные головорезы, которые пойдут до конца, чтобы выполнить задание; до любого..твоей или их жизни, но скорее твоей.
Не смотря, что они "давили", прямой угрозы не было, и я спокойно созерцала этот " живой забор ".

Внезапно они разошлись и вперед выступила невысокая, черноволосая женщина. Бледное лицо, маленький рот, яркие изумрудные глаза. В отличие от своей гвардии она была одета в зеленом, длинном, декольтированном платье. Черные сапожки. Перчатки держала в руках, браслеты, кольца дополняли картину незнакомки.
-- Наша выбранная предводительница - Зарея.
Женщина с достоинством склонила голову с маленькой короной. Туасен поклонился:
-- Я вас слушаю, предводительница Зарея.
-- Я бы хотела поговорить с вами наедине. Дело щекотливое и не хотелось бы преждевременной огласки.
Король кивнул, отпустил слуг. Потом посмотрел в мою сторону. Печальный взгляд.
" Он знает исход встречи? " - резануло внутри.
-- Туасен, вы можете расчитывать на мою помощь, - мысленно сказала ему.
-- Спасибо, ответил он.
Я ушла из зала, только когда все ее головорезы вышли; просканировала зал на предмет агрессии - чисто. Под печальное его и насмешливый ее взгляды скрылась.

(автор Ману)
13.

Ждать окончание их беседы не стала. Походила по двору, но ноги привели к дому Жали. Тот курил, хмуро глядя на жаркое, полуденное солнце.
-- Когда Туасен придет?
-- Не знаю. Там иноземная Зарея попросила личной ауедиенции.
Не слышала до сих пор злого, презрительного голоса гнома:
-- Знаем их личность!!!
-- А чего? - полюбопытствовала я, но Жали не ответил.
Жаркое солнце слепило. Птичий гомон несколько затих, будто их коснулась полуденная дрема. В этом тихом мареве гнездилось что - то чуждое, инородное, с гнильцой. Даже речка весело не журчала на мелких перекатах, молча толкала струи тягучей воды.
" Будто время замедляет свой бег ", - подумалось мне.
-- Лин, пошли. Поедим.
Я прощупала тронный зал дворца, на мой ментальный вопрос, пришел умиротворяющий ответ:
-- Все в порядке, не волнуйся, Лина.

Расстроенная, совершенно без повода или нет? Тайный повод был ( это моя жгучая ревность! ) моя только расцветшая любовь подверглась проверке - личной беседой. Ах, как хотелось бы мне личной беседы с королем.
Поникшая стала накрывать на стол. Жали, если и догадывался о моих чувствах, то помалкивал. Сходил в кузню, вернулся. Сел за стол, узловатые руки положил на чистую, льняную скатерть.
Нарезала хлеб. Две запеченые грудки птицы, травяная простокваша, пара зеленых яблок. Только взяли по кусу хлеба, как в дверь постучали. Я неспеша встала, чувствуя, что за дверью не Туасен или посланник от него, а народцы.
Так оно и было. Пятеро седых, очень пожилых народцев. С котомками, с походными палками, запыленные сапоги, утомленные лица. Я только открыла рот, чтобы пригласить их в дом, как они стали раскланиваться до земли. Мне стало неудобно:
-- Что же вы в дверях, гости дорогие, знакомитесь - кланяетесь? Не позорьте дом Жали, заходите.
Старцы заулыбались в седые усы, бороды. Гурьбой вошли, а тут и Жали позвал к столу. Я подала воды, полотенец. Жали усаживал гномов за стол. Те почему - то немного робели при виде меня ( мне было чудно видеть, чтобы незнакомцы так странно себя вели ), я же спокойно доставала глиняные тарелки, сняла с огня подогретую похлебку, подала хлеба. Жали сходил в кладовую, принес бочонок пива. Трапеза пошла веселей.
Поначалу я бегала возле них, ухаживая за старцами, но вскоре они усадили меня рядом, и пир продолжился.

Самый пожилой из них гном произнес после долгого молчания:
-- Лина, мы бы хотели потолковать с тобой, но с одним условием, что разговор не выйдет за стены этого дома.
Я не знала как мне поклясться или принести присягу, а вдруг они против Туасена собирают заговорщиков? Глядя на мое растерянное лицо, продолжил:
-- Я - Фелод, сын Ферода. Мои друзья - главы родов Сантье, Микопла, Итсап и Тизир. Мы стояли у истоков развития мощи и помогали восстановлению мира волшебнице Рии - Ти.
Не удержалась и перебила его речь вопросом:
-- Но все говорят, что она была знахаркой. Обычной женщиной
Они выслушали мой возглас, кивнули и продолжил мне разъяснять Сантье из рода Дилифов:
-- Рия - Ти была обычной женщиной. Без запросов на господство над миром. Если бы ей пришла мысль в ее белокурую голову стать диктаторшей, возможно, у нее и получилось бы, настолько сильной была она. Но Рия - ти всячески скрывала свою мощь, умение и знание древнего колдовства. Она показывла часть своих возможностей, потому что боялась, что кто - то сможет использовать ее или через нее исполнять свои черные дела. Тогда бы Рия - ти не вынесла бы такой муки!
Я молча кивнула. Как - то незаметно со стола убрали явства. Гномы набили трубки и не спеша задымили. А я сидела и внимательно слушала.

-- Так вот, - проинес Тизир, - мы - впятером - наследники Рии - Ти. Она вручила нам конверт, которое завещала отдать своей преемнице. Строго - настрого наказала никому непосвященному не показывать, иначе всякий может погибнуть от его воздействия.
-- А, если я не та, на которую вы рассчитываете? - сказала я, судорожно сглотнув.
-- Жали дал весть во все концы Земелья. Три пророчества сбылись. Остались два самых страшных.
-- Какие два? - прошептала, сжавшись от плохого предчувствия.
-- Когда мир вновь обретет меч Эльведо, настанет тьма, война придет и будет требовать свою кроваую дань. Восстанут изгои, но победа будет ужасной. И только преемница Рии - Ти сможет остановить " проклятие миров ".
-- А что такое " проклятие миров "? - шепчу.
-- Этого никто не знает, - ответил Сантье.
-- А второе пророчество?

Гномы переглянулись. Микопла ответил:
-- Если Рия - Ти пропадет, мир навсегда погибнет и не будет возврата к прошлому никогда.
Я молчала, не зная, что сказать. Слова утешения звучали бы фальшиво. Присяга - слишком напыщенна. Все сходилось на мне, а я до сих пор не была уверена в своих силах. Я буквально раздваивалась между мирами. Сильно хотелось домой, тоска замучала в конец. Но как я могла уйти, оставив любовь и этих жителей, что во мне видят спасение и питают надежду на светлое будущее. Как я могу предать их, только волнуясь о своем благополучии? Подумав, ответила также как и отвечала Туасену:
-- Если вы мне поможете, я постараюсь помочь вам.
Те кивнули, словно другого и не ожидали услышать. Жали принес завернутый в холстину меч Эльведо. " Почувствовав " мое присутствие, засиял синим светом, а я не удержалась и взяла его в руки. Держать было неудобно, ручка была металлической. Надо было чем - то оплести, но это дело Туасена - короля Земель.

14.

Итсап снял кафтан. На груди у него висел небольшой мешочек. Он развязал тесемки, осторожно положил мешочек на стол:
-- Вот.
-- Я могу взять? - спросила через несколько минут, так как гномы благоговейно молчали и созерцали синий свет меча.
-- Да.
Сняла бечевку, что была намотана на мешочке. Пакет похожий на бумажный. Наконец я добралась до содержимого. Это оказалось небольшим зеркальцем, в красивом, резном обрамлении. Покрутила его, повертела. Щелей - нет, чтобы записка торчала или что. Заглянула снова в мешочек. Пусто. Недоуменно поглядела на гномов. Те тихо обсуждали что - то свое.
Я пожала плечами и погляделась в зеркальце, поправляя челку. Сто лет не гляделась. У Жали не было зеркал, поэтому смотрелась в отражение воды.

Внезапно меня как ударили по голове, я даже чуть не упала, стараясь удержаться на лавке.
-- Привет! Ну вот ты какая!
Эти слова возникли вместе с ударом в моей голове. Я огляделась. Никто со мной не разговаривал, тем более женским голосом. Этот голос не принадлежал сидящим, он звучал из...зеркальца.
Я снова вгляделась в него. И вместо меня, убранства комнаты дома Жали ( тот, кстати, принес еще один бочонок пива! ) стал проступать облик совсем другого человека - пожилой женщины в какой - то лаборатории. Травы сушились, свисая с потолка. В склянках настаивалось зелье. За ее спиной виден был гном. Молоденький такой. Я пригляделась:
-- Батюшки! Это же Итсап, но гораздо моложе сегодняшнего.
Он мне подмигнул из зеркала, чему я очень удивилась. Даже поглядела на сегодняшнего. Итсап словно понял в чем дело и довольно усмехнулся, пощипывая бороду.
-- Эй! - позвали меня из зеркала, и я снова уткнулась в него.
-- Если ты видишь меня, значит все так плохо! - охнула женщина, качая головой.
-- Не знаю. Все говорят, что плохо, но я пока ничего не почувствовала на себе, - ответила вслух, - а вы - Рия - ти?
-- Да, - подтвердила она, - мое записанное " Я ".

Разумеется, удивить меня воспроизведением картинки в зеркале нельзя было. Не забываем, что я в курсе таких вещей как видео, кино, телик, сотовый. Но, чтобы старая запись сделанная кустарно, тысячелетия назад, еще и общалось со мной, это меня поразило.
-- Боишься, детка? - участливо спросила Рия - Ти.
-- Да, - призналась, - я вообще не отсюда. Но сразу закружилось, события один за другим. Не могу понять где я, что я, а тут угроза войны. Меч!
Рия - Ти понимающе кивала головой, давая мне излить душу, рассказать мои страхи.
-- Трудно. Понимаю твое положение, но если все сложится хорошо и удачно, то ты найдешь свой дом. Хочу сказать, что и я не выбирала эту судьбу. Но пришлось в одиночку идти в горы, и от дракона спасаться. Сколько слез пролила. Ииии...
-- Это да, - шмыгнула носом я.
Когда успела расплакаться? Не поняла.
-- Помогу тебе, детка. Ты, наверно, почувствовала мощь? - спросила Рия - Ти.
-- Нет вроде, - чистосердечно призналась, - из неожиданных возможностей язык стала понимать от людей до цветов.
Последнее добавила шепотом и оглянулась на народцев. С испуга подскочила: гномы замерли, не шевелились, как заморозило их мгновенно.
-- Я ускорила для нас время, дитя мое.
-- Понятно, - уселась на лавку.
-- Правильно. Языки живых и мертвых. Травоведение.

Кивнула головой.
-- Ты можешь говорить не открывая рта; видеть прошлое и будущее; перемещаться быстрее ветра; влиять на время, как я сейчас.
-- Спасибо большое, - стала благодарить ее, - но многим пока не обладаю.
-- Придет время, и все станет на свои места. Ты обретешь мощь невиданную, не испытанную. Об одном прошу: используй на благо мира. Особенно будь бережна и осторожна при использовании меча.
-- Спасибо. Но я.., - замялась.
Рия - Ти улыбнулась. Ее морщинистое лицо на миг осветилось как солнышком обогрела, но снова посуровела:
-- Любовь поможет. Ты это знаешь. Но иногда надо на прорыв идти одной, зная, что порукой будет только одиночество. И его превратить в силу, справиться. Стать сильной личностью, за которой смогут пойти и другие. Тогда одиночество отступит.
-- Рия - ти, можно вопрос?
-- Времени мало. Сказать надо много, но ладно - задавай.
Я хотела спросить про Туасена, но замялась и спросила:
-- Получается я ваша реинкарнация?
Рия - Ти будто поняла, что я хотела спросить: " Почему любящий меня Туасен допустит мое одиночество? ", но стала отвечать на заданный вопрос:
-- Нет. Нас не связывает реинкарнация. Ты - это я. Я - это ты, только в параллельных мирах.

Я поперхнулась, закашлялась от таких слов. А Рия - Ти словно кем - то подгоняемая сказала:
-- Мне пора. Основные знания я тебе передам, и когда придет время, ты вспомнишь их.
Я сидела как птенец с открытым ртом и ловила каждое ее слово.
-- Не расходуй мощь понапрасну! Спаси Земелье! Бери Силу!
С этими словами Рия - Ти вытянула вперед руки и коснулась моего лба. Прохладные пальцы на моем разгоряченным лбе. Меня тряхануло разрядом, я закричала. От внезапной боли отшатнулась и упала с лавки, а зеркало отшвырнула от себя. Оно моментально покрылось трещинами и разбитое валялось неподалеку от очага.
Гномы ожили, повскакивали. Итсап поднял зеркальце. От него осталось только резная ручка, остальное рассыпалось.
-- Рия - Ти говорила мне об этом. Вся Сила и Колдовство в тебе, Лина, - прошептал потрясенный гном.
Другие молчали, глядя на меня. А я ничего особенного в себе не чувствовала. Ничего не прибавилось, не убавилось. Может я что - то должна была сказать, но в голову ничего не приходило.
Внезапно меня настигло чувство одиночества. Странно. Как только я пришла в этот мир, постоянно пребывала в том состоянии, что нужна была...не знала кому, потом признания Туасена. И вот все! Пусто! Будто само воспоминание о нем аккуратно стерли, оставив гулкую пустоту.
А может это чувство героя, который должен сделать все в одиночку? Как в боевиках? А я - та овца, идущая на заклание.

Расстроенная ушла мыть посуду. Фелод было сунулся ко мне помогать, но я печально покачала головой. Мне нужно было побыть одной. Долго еще перебирала в уме слова Рии - Ти, но мысли упрямо возвращались к королю эльфов и народцев. Меня совсем не волновала волшебная сила. А вот то, что Туасен не отозвался на мой мысленный призыв, как раньше - это сильно расстроило.
Пришла в себя от всех переживаний к ночи. Старцы снова были одеты по - дорожному и готовы к походу. Микопла приблизился ко мне:
-- Мы выполнили часть наказа Рии - Ти. Теперь у нас другие задачи. Общим решением мы выбрали Жали помощником в твоих начинаниях.

Жали поклонился гномам, потом мне, чем смутил окончательно, и я кланялась им еще ниже. Микопла хотел еще что - то добавить, но замолчал. Зато заговорил Тизир. Ко всей речи от которой меня снова стало бросать то в жар то в холод:
-- Туасен лишь наполовину эльф. Есть одно страшное подозрение, что кровь дей пересилит эльфийскую мудрость и воспитание народцев. Мы уверены в короле, но в переломные моменты для Земелья, ты - Лина, можешь стать Светочем к которому потянутся добрые силы.

Его карие глаза излучали спокойствие и понимание всего ужаса ситуации. " Все в курсе моих отношений с Туасеном! Одна я так и не поговорила по душам с ним ", - горько думала я.
-- Как бы чего не случилось. Какое бы не было состояние дел, народцы будут за тебя, Лина, - тихо произнес Итсап.
Не прощаясь они ушли в темноту.

-- Жали, почему они не передохнули? - спросила я, когда снова смогла после таких откровений, нормально соображать.
-- Времени остается мало, - ответил гном, закрывая на запор дверь.
-- Мало? До чего? - переспросила, но не дождалась ответа.
За него ответило сердце. Три стука: " до вой - ны "
-- Жали, - вдруг всхлипнула я.
Гном сидел и мрачно курил трубку.
-- Был посланник от короля.
Я встрепенулась при этих словах. Луч надежды, сладость любви закипела по венам и запела победную песню, напрочь унося невзгоды, печальные думы о Земелье.
-- Завтра Туасен собирается оплетать рукоять.
Я покраснела, пытаясь скрыть радость от услышанного. " Завтра наше свидание! " Но Жали почему - то не разделял моего восторга и предвкушение общения, словно он знал чего - то более, сокрытое пока от меня.
-- Я спать! - бодро бросила и стала готовиться ко сну.
Жали докурил трубку, вздыхая, тоже стал готовиться ко сну. Я быстро заснула, не обращая внимания на копающегося Жали, умаявшись за день.

Во сне меня ждало разочарование. Обычно не успевала уснуть, как появлялся Туасен, и мы отправлялись вместе на прогулку. Здесь я прождала около часа в одном месте. Потом стала разыскивать в саду, в парках города эльфов, еще походила по нашим тропам в лесу, но нигде не могла короля отыскать. Грустная просидела у ворот до утра, а проснувшись к утренней тоске по дому добавился осадок ночного одиночества. Поразмыслив, успокоилась, как говорится: " еще не вечер ". Попив колодезной воды, как следует налегла на завтрак.
Жали был, наверно, в кузне, а я не стала ждать его и прихода Туасена, решила прогуляться в близлежащем леске. Потянуло меня туда с неимоверной силой. Сама себе не могла отказать в удовольствии, прогуляться в просыпающемся лесе, полным птичьего гомона и блеска росы.
Когда была в своем мире, моя интуиция дремала, изредка напоминая о себе предчувствиями. А здесь, тем более, что я унаследовала Силу Рии - Ти, сопротивляться желаемой прогулке было бесполезно. Мне приспичило прогуляться, так пусть весь мир подождет, но я отправляюсь гулять.

Так я и поступила. В припрыжку перебежала мост и углубилась в лес. Но не успела как следует оглядеться, потянуло меня на широченный тракт, что вел обратно в город эльфов, по которому когда - то пришла с отрядом эльфов и раненым Туасеном.
Постояла, пооглядывалась: " Куда? К эльфам или по дороге в неизвестность? " Пока размышляла, на дороге появились всадники. Огромные вороные кони, черными копытами высекали искры из мостовой. Черные всадники!
-- Головорезы Зареи!
Это открытие неприятно кольнуло в сердце. Поблизости не было ни эльфов, ни гномов, никого кто бы пришел ко мне на помощь, случись чего. Я безоружная стояла и ждала, когда они подскачут. Прятаться было неудобно, они меня заметили.

Зарею узнала сразу. У нее был белоснежный конь. Сама она сидела небрежно в женском седле, в лиловом костюме, шляпка с пером кокетливо набок. Полумаска скрывала нижнюю часть лица.
Они окружили меня. Всхрап коней, разгоряченные и готовые скакать без устали, рвали повода, угрожающе надвигаясь на меня. Зареи помогли спешиться. Ее выражение лица скрывала маска, но в глазах - веселые, насмешливые чертенята.
-- Доброе утро, Лина. Вы - ранняя пташка. Это замечательно, потому что именно с вами желала бы поговорить.

Я поклонилась с достоинством, но не раболепно, признавая ее силу.
-- Доброе утро, предводительница Зарея. Рада видеть вас в добром здравии. Пожалуйста, давайте поговорим.
Зарея сделала знак, и конники отъехали на приличное расстояние. Я почувствовала себя какой - то чухонкой в своем суровом, потертом платье. Кожанные сапожки - в глине. В руках - цвет зверобоя. Зарея оглядела меня, но промолчала.
-- Говорят, Лина, вы из другого мира.
-- Это так, - мой голос звучал бесстрастно.
-- А откуда? Столица? Урал? Крайний Север? - едва слышная насмешка.
Услышав знакомые названия, не удержалась:
-- Зарея! Вы откуда знаете?
-- Вообще - то Зойка, - смехом плеснуло, но сразу оборвала, - но это секретно.
-- Хорошо, - кивнула я и даже немного расслабилась.
-- Давно, землячка, ты здесь? - Зарея легко перешла на "ты ", продолжая пытать меня.
-- Я из города М. Здесь уже третий месяц, - ответила.
Сердце - вещунье сразу же заныло: " Зачем все рассказываешь? "
-- А вы, Зарея, долго?
-- Не очень, - уклончиво ответила она, - но в отличии от тебя, собираюсь тут обосноваться навсегда. Понимаешь?

Последнее слово было сказано с каким - то наездом, напором. Показывая, что лирика закончилась. То, что мы - из одного мира, ровным счетом ничего не значит. Мы - по разные стороны. Если бы я была кошкой или собакой, моя шерсть на загривке стала бы дыбором.
Молчу, скрывая свое недовольство. Зарея красуется, прищелкивая каблучком. Но для кого? Ее охрана не в далеке, а я не столь благодарный зритель, чтоб восторгаться или стать ее фанаткой, сгибаясь и думая какая она.
-- Я хочу жить здесь! Чтобы был мир и порядок! Понимаешь?!
Продолжаю упорно молчать. Зарея, не дождавшись ответа, ловко уселась на коня. Уже сверху надменно добавляет:
-- Ты - лицо неважное, преходящее для этого мира. Сегодня здесь, а завтра там, в нашем мухожопске. Тебе здесь не место, нам двоим, боюсь, тесновато будет. Лучше уходи, не мешай! Вот тебе мой добрый и бесплатный совет!
С места в карьер. Зло хлыстнув коня, покинула меня.

Зарея давно скрылась из виду со своими головарезами, а я набычившись стояла, пытаясь погастить ненависть и раздажение, что возникло при общении с землячкой.
-- Где - то она права. Мне до этого мира чихать. Если помощь нужна - помогу. Но вмешиваться, устраивая как нужно мне - не собираюсь.
Эти пораженческие мысли разбередили кровоточащие раны.
-- Но не настолько все равно, чтобы бросить народцев, эльфов на гране войны, тем более Туасена! - наконец призналась сама себе. - Я люблю его! И я хочу поговорить с ним!
Желание ощутить его присутствие, увидеть любовь в его глазах и нежность, подтолкнули меня к действию. Я быстро зашагала к белоснежно- воздушному городу, оставив позади неприязнь к дей и Зарее - Зойке.

17.

У ворот меня встречал Жали:
-- Где тебя волки носят?
-- Гуляла, - радостно сообщила я, чуть не приплясывая от радости.
-- Иди. За тобой посылали уже три раза, - Жали сунул меч обернутый в тряпицу.
Не спросив куда, рысцой побежала через ворота.
-- Налево через часовню, - пришел ментальный призыв от Туасена.
Я автоматически выполнила приказ и вскоре оказалась перед небольшой ареной, где вместо кресел со зрителями, находились тумбы, а на них стояли бюстики лиц, о назначении которых можно было только догадываться.
-- Как в музее, - усмехнулась я.
В центре стоял Туасен. Он был в тончайшей небесно - голубой рубашке, в тон с брюками. Нежные браслеты из цветов - на тонких кистях рук. На шее - белая цепь с дивным камнем. Голову украшал венок.
" Мой Лель ", - сердце забилось чаще при виде любимого. Он был не один. Еще шестеро эльфов стояли вокруг, образуя странный рисунок, понятный лишь посвященным.
Туасен увидел меня и пошел на встречу:
-- Наконец - то!
-- Извини я встретила Зарею и имела с ней разговор.
-- Да? Она тебе все рассказала? - погрустнел он. - Ради мира Земель я готов пожертвовать всем.

Последние два слова прозвучали для меня как набат. Я напряглась, непонимающе воскликнула:
-- Туасен! Вы о чем?!
Король опустил голову и произнес:
-- Предводительница Дей - Зарея предложила выгодный для Земель альянс. Это упрочит мир и войны не будет.
-- Что предложила? - голос осекся.
-- Мы назначили помолвку через две недели. Наш брачный союз укрепит мир... -
Туасен продолжал что - то говорить, объяснять, но я мало, что могла уловить, будто лишилась в секунду разума, понимания эльфийского наречия.

-- Так вот в чем дело! - перебила его я. - Я, как лицо преходящее, не должна мешать и уйти? Так к чему были ваши признания? Только ради меча? Этого куска металла? Вам к свадьбе понадобилась мощная игрушка, чтобы можно было манипулировать. Вы - истинный дей! На мои чувства можно наплевать. Высокие идеи и замыслы важнее чужой...
Желания, мечты в миг вылечилась от этого. Розовые очки сняли вместе с кожей моего сердца, которое не преминуло засаднить.
-- Любовь.., - услышала Туасена.
Тот увидел мое побелевшее лицо, попытался обнять, но я отпрянула как от прокаженного:
-- Не надо, Ваше Величество.
-- Зачем ты так, Лина?
Песок - в глазах, хотелось плакать. Песок - на зубах, сводило скулы от крепко сжатых зубов. Песок - в горле, жгло будто выпила спирта и поперхнулась.
-- Начнем церемонию? - проскрипела.
-- Лина, - умоляющий тон, жег мои уши, засплавляя мою защитную реакцию, отторжения любимого, заставляя неимоверно страдать.
-- Ваше Величество, меч! - повысила голос.
Туасен сдался. Он усох, съежился.:
-- Меч нужен. Это будет залогом победы и сохранения мира.
-- Вы точно уверены в надобности меча? У вас же есть.., - слова застряли в сухом горле, противно царапая до слез.
Проглотила комок, сдержала слезы и продолжила:
-- У вас уже есть вариант спасения Земель.
-- Лина, но до свадьбы есть немалый срок. У нас не должно случиться неожиданностей, - в его глазах плавала боль.

Он переживал не меньше моего. Возможно, Туасен полюбил впервый раз вот так сильно, до безумия. Но обстоятельства сильнее нас. И он подчинился им, загоняя чувства в бутылку, закупоривая сургучом и пряча в глубины своего разбитого сердца. Но видит Бог, я не собиралась облегчать его страдания. Сейчас поздно было взывать к моим чувствам. Я была комком боли, ярости, поражения и ненависти. Хотелось убежать от всех, от этого злого мира, который показал мне любовь и, не дав как следует полюбить, отнял.
-- Хорошо. Давайте закончим это дело как можно быстрее.

Туасен ввел меня в причудливый рисунок. Войдя внутрь, на арене, я почувствовала Мощь. В меня влились неимоверные Силы, я могла взглядом передвинуть горы, дуновением вызвать торнадо, поменять местами луну и солнце.
Но я сломленная, угрюмо стояла, с великим терпением ожидала конца всей этой процедуры, чтобы выплакаться.
Не знаю, почти не помню, что было. Предательские слезы застили все передо мной, и я почти не видела ничего. Туасен что - то напевал, и цветочные браслеты как змеи стали перепозать на рукоять меча. Камень, что висел на белой цепи, внезапно осветился ярким светом, очищаясь и превращаясь в прозрачный камень, который Туасен закрепил в рукояти.
Шесть эльфов танцевали неведомый танец, напевая песню, слов которых понять было невозможно. Песня без начала и конца. Круг. Круг. Круг. Мы кружимся. Землю кружится. Меч ярко сияет, а на нежно - зеленой рукояти горит камень, который меняет цвета, предсказывая исход битв. От сияния меча меркнет белый свет, даже звезды тускнеют, стыдливо прячась в черном бездонном пространстве.

У меня отказывают ноги, и я падаю. На какой - то миг слышу Туасеновское: " Прости ", это слово дробиться в мелкую пыль, что забивается в легкие.
Открываю глаза. Надо мной заботливо склонился Туасен.
-- Вот твой меч.
Участливое лицо, еще несколько часов назад родное, а теперь не мое, ее лицо. Я не имею прав любоваться им. И это приводит к раздражению. Я шиплю как ошпаренная кошка:
-- Вы давно задумали меня использовать. Меч готов. Что еще вам от меня надо?!
Туасен удивленно смотрит на меня. Не ожидал такого резкого охлаждения с моей стороны. Но такая терапия необходима. Не надо кромсать миниатюрными ножницами отношения. Я - чуждая этому миру, так зачем вся эта любовь, зачем все усложнять? Король женится на королеве, а не на пришлой. " Преходящей ". Зойка права: этот брак укрепит здешний, шаткий мир.
И в нем нет места для меня!!!

Я спокойно встала, отказавшись от помощи короля.
-- Вот меч, - равнодушно произнесла, - если он послужит укреплению мира и во благо народцев и эльфов с людьми, то, пожалуйста. Не надо благодарностей. Но берегитесь использовать его не по назначению! Я выполнила свою работу, и у меня настоятельная просьба к вам. Отведите меня на ту поляну, чтобы я смогла поскорее вернуться домой. Здесь меня ничего не удерживает.
При последних словах мой голос дрогнул, но я не заплакала, а поклонилась. Вначале тихо, но все ускоряя шаг пошла впрочь.

Я тихо пробралась на кузню к Жали. Тот заметил меня, хотел бы спросить как все прошло, но увидев заплаканные глаза, не решился. Молча подал молоток и попросил помочь с ковкой. Я с удовольствием дубасила непослушный металл, выбивая дурь последних месяцев. Было неимоверно трудно представить все в черном свете. Но я упрямо старалась открыть для себя истинные намерения короля и разбитые мечты устраняла, заменяя сладким ожиданием похода к дому.
" Попаду на поляну. Перемещусь. Все будет хорошо! " - на руках стали появляться волдыри, но я продолжала ковать.
Жюил с удивлением подносил и подносил заготовки. Жали, с ума сойти, Жали устал! Он отошел уступив место другому кузнецу - Драну. А я как заведеная лупила, приводя внутреннее Я в порядок.
Внезапно в кузне возник он. Сердце зашлось от любви. Все рассуждения последних часов исчезли. Я любила его так, что готова была пасть к его ногам и просить прощения за все. Мое лицо и так красное от напряжения и жара, еще больше раскраснелось. Искоса поглядывая, продолжала работу.
Туасен, увидев меня, остановился. На лице - осенняя грусть. В потухшем взгляде - прошлый день, боль разочарований и вина, которую не искупить ничем. И все же он нашел в себе силы и шагнул ко мне.
-- Не подходите! - мой голос прозвучал предостерегающе.
Эхом разнесло по всему тоннелю. Молоток угрожающе поднят. Пока скрипела от злости зубами, возле меня оказался Жали. Он загородил собой меня и довольно грубовато сказал:
-- Туасен, не стоит.
-- Я принес меч Эльведо, - оправдал свое появление король, хотя все говорило о другом.
Он хотел видеть меня, облегчить мои и возможно свои страдания. Туасен встал на колени, опустил голову и подал меч. Но даже сейчас в этой позе повиновения и прощения, он вызывал ответную реакцию - крик боли: " За что ты так со мной?! "
Я не двинулась с места. Тогда Жали подошел и забрал меч. Король помедлил, потом встал единым порывом и вышел, не оглядываясь. Жали повернулся ко мне:
-- Моя госпожа, меч Эльведо.
Я протянула руку. Она кровоточила. Сорванные мозоли и следы от впившийся ногтей ( я пыталась не закричать, как мне было плохо ). Жали кивнул Жюилу. Тот принес чистый лоскут. Жали осторожно обмотал руки и вложил меч.

Взяв Эльведо, я на удивление вздохнула свободно. Все страхи и переживания ушли далеко. Осталось счастье бытия и сила, которая бурлила во мне, прося выхода. И тогда я от переизбытка чувств закричала, что есть силы:
-- Эге -гей! За Земелье, вперед!!!
Меня окутало грозовым облаком. По кузне шарахнул разряд молнии и ушел глубоко в землю. Гномы кто куда попрятались. Жали пригнулся, иначе бы молния и в него попала бы. Я смеялась, потрясая мечом:
-- Мы победим. Да здравствует Рия - Ти!!!
Снова разряд и наковальня развалилась на двое.
-- Лина, твою некуда! Чего творишь?! - к реальности вернул меня Жали.
-- Извини, я скинула негатив, - попросила прощения я.
Почему - то мне стало легче и к удивлению гнома, прижалась к нему и вздохнула.
-- Во детвору мне навязали! - мой удивительный хозяин довольный похлопал меня по спине.
Я отложила меч и с удивлением поглядела на руки. Кровоточить перестали. Сняла тряпицы и оказалось, что руки зажили.
-- Ух ты!!!
-- Хватит на ладони смотреть, ремонтируй мою кузню, - ворчливый Жали пытался собрать воедино две половины наковальни.
-- Дай попробую, - я обхватила.
Из рук будто выскочила искра. Весело мигнув, достигла разлома и сварила намертво.
-- Добро! - похвалил Дрон.
-- Вот это да. Вот это я понимаю! - восхитился Жюил. - Нас дей не возьмут за просто так!
-- Думай, что говоришь! - закричал на него Жали. - Тихо! Госпожа Лина, иди отдыхай.
-- Жали, не зови меня госпожой. Я чувствую себя уродиной при таких званиях.
Жали всплеснул руками:
-- Ты еще будешь командовать мной, как тебя называть! Марш из кузни, пока не разнесла мне ее по досточкам.
Меч вылечил мою душевную боль, и я обновленная схватила Эльведо и потопала в дом.

Через два часа пришел посланник от короля. Мы назавтра должны были покинуть белоснежный город, чтобы уехать на помолвку короля Туасена и Зареи, по дороге заедем на ту злополучную поляну, чтобы смогла вернуться домой.