Кто же ты? Что за тайну хранишь?
Сердце вновь разрывает тревога...
Странно смотришь, молчаньем томишь,
Или ранишь словами жестоко.

Между делом спасаешь мне жизнь,
А потом хмурым взглядом буравишь.
Лучше б так и сказал: "Отвяжись."
Не фургоном, так злостью раздавишь.

От обиды туманится взгляд...
Что ж старался, коль я тебе в тягость?
Отмотать бы мгновенья назад,
Ощутить неуместную радость -

Вновь очнуться в надежных руках,
Хоть и гибель в затылок дышала...
Кровь безумно стучала в висках,
Только все сознавать не мешала:

Ты как-будто ко мне подлетел,
Закрывая собою от смерти.
Напряженно в глаза посмотрел,
А потом скрылся в лиц круговерти.

Но сейчас, разозлившись, ушел...
Лишь вопросы, что путают мысли.
Кто же ты? Совершенно извел.
Но совет "Все забудь" здесь немыслим.

Запретный сладкий поцелуй...
Мой самый первый, самый нежный.
Дыханьем контур губ рисуй –
Пытливо, ласково, неспешно.

Любовь, что в сердце берегла,
Мой каждый вздох и жест пронзала.
Мучительным томленьем жгла...
Ее всей кожей осязала.

Вновь сердце рвется из груди,
И щеки маками пылают...
Мой мир сейчас – лишь ты один.
Пускай все звезды затухают.

Пусть исчезает млечный путь,
Луна покинет поднебесье...
Только бы рук не разомкнуть,
Пока объятье схоже с песней.

Прохладных губ твоих тоска
Отчаянна, но осторожна.
К тебе сейчас я так близка -
Не дрогнув, удержаться сложно...

Уж в море бронзовых кудрей
Ладони трепетно блуждают,
Влекут, сжимают все сильней,
И оторваться не желают.

Пусть я – хрусталь в твоих руках,
Столь хрупкий и недолговечный,
Качай меня на облаках,
Даря блаженство бесконечно.

Видение

Ты мне являлся вновь и вновь
Такой мучительно-прекрасный –
Не болью, что сжигала кровь
Холодной полночью ненастной,

Не раной, что пронзала грудь
От каждого воспоминанья
И не давала мне вздохнуть,
Терзая горечью прощанья –

Но самым ярким миражом,
Иллюзий странным порожденьем…
И каждый шаг мой предрешен
Безумным, дерзким побужденьем.

Глупя, рискуя головой,
С опасностью играя в прятки,
Так ясно слышу голос твой,
Настойчивый, тревожный… сладкий.

Вот и не стану клятв хранить!
Благоразумье обещала –
Но я вольна все изменить…
Затишье бурю предвещало.

Чтоб гневный выговор навлечь,
Я к краю скал бреду неспешно.
Пытаешься предостеречь –
Взволнованно, но очень нежно.

Как будто я тебе нужна,
Как будто не было разлуки…
Мольба иль ярости струна
В таком родном, желанном звуке?

От чувств внезапной остроты
Покинул страх, ушли сомненья.
Прыжок в объятья пустоты…
Свобода быстрого паденья.

Теченье тянет за собой.
«Плыви!» Я волн не одолею…
Накроет ледяной водой.
«Борись!» Но я уже слабею.

Коль смерть и правда суждена,
Не бьюсь в пустых попытках выжить.
И не пугает глубина…
Только б твой голос вечно слышать.

Я не смел о тебе мечтать.
Я не смел к тебе прикасаться.
Твоих мыслей не мог читать
И себе не спешил признаться,

Как отчаянно знать хотел,
Что скрывается в каждом взгляде,
В каждом вздохе, что с губ слетел,
В беспокойно зажатой пряди...

Я томился, ища ответ,
Отдалялся и возвращался...
Я боялся услышать «нет»,
Хоть безмолвно не раз прощался,

И сначала не понимал –
В жгучей ярости, в острой боли –
Что безудержно ревновал...
Я желанья свои неволил.

В глубине шоколадных глаз,
Где таились девичьи тайны,
Забываясь, тонул не раз,
Будто в море тепла бескрайнем.

Я коснуться волос хотел
И румянца на нежной коже...
Ум же тщетно искал предел
Жажде сердца неосторожной.

«Какой-то древний, давно забытый инстинкт заставил меня протянуть к ней руку – в этот момент я почувствовал себя человеком как никогда ранее.
А потом я вспомнил, что я… не человек. И убрал руку.»

«Той ночью мне впервые приснился Эдвард Каллен. В кромешной тьме; единственным источником света была его кожа.
Лица Эдварда я не видела, только спину — он шел прочь, оставляя меня в темноте.
Догнать его я не могла, как быстро бы ни бежала, а он не останавливался, хотя я громко его звала.»(Сумерки)

Он был моей мечтою во плоти.
Он был моим единственным желаньем.
Как бледный месяц, что лишь мне светил
И душу наполнял своим сияньем.

Казался так мучительно далек,
В холодной красоте недосягаем...
Взгляд золотистых глаз мне сердце жег,
Звук голоса стал кожей осязаем.

Он ночь за ночью приходил во сне,
Но даже там со мной не оставался.
Средь мрака замирал спиной ко мне –
Я все звала... но он не отзывался.

Лишь уходил в таинственную тьму,
А я за ним бежала, спотыкаясь.
И, в страхе потерять, рвалась к нему,
Словно с самою жизнью расставалась.

Как будто, отпустив, лишусь всего...
Кем ни был – человеком, иль вампиром –
Боялась не его, а ЗА НЕГО,
Плененного тем сумеречным миром.

Я не могу без тебя жить.
Не покидай меня... не надо.
Не в силах я остановить,
Не в силах возвести преграды...

Лишь обещанье попрошу,
И буду, словно клятве, верить.
Ты тот, ради кого дышу –
Такой утраты не измерить.

Мир опустеет без тебя.
Мир станет бездной слез и боли.
Страданьем грудь мою дробя,
Остаться прежней не позволит.

Сквозь рокот сердца я молю,
Сжимаясь от глухого страха –
Не покидай... Я все стерплю.
Уход не может быть во благо.

И мучаться не прекращу,
Пока твердишь, что жизнь мне губишь.
Так знай – тебя я отпущу,
Лишь веря, что меня не любишь.

Поляна дивной красоты
Средь зачарованного леса,
Где пели травы и цветы
Под ясным куполом небесным,

Где, тайну сердца мне открыв,
Шагнул из недоступной дали,
И, твою кожу озарив,
Лучи алмазы рассыпали –

Теперь лишь место без тебя.
В нем больше нет очарованья,
Нет волшебства – одна земля,
Листва, трава, воды журчанье.

Все, что свет солнца золотой
Тогда согрел дыханьем летним,
Все, что померкло пред тобой,
Сраженное великолепьем...

В попытках вновь ее найти,
Вернуть частицу сна хотела.
Но стерты к прошлому пути...
Жизнь, как поляна, опустела.

"Не ешь ты и не пьешь я знаю,
И кожа леденее льда
Как говоришь порою странно
Как будто не семнадцать, жизнь прошла"

И вот развязки приближая время
Я задаю вопрос "Кто мы, скажи"
Ответ уж предрешен "Вампиры"
"Так расскажи что мы едим?"

И снова в голосе тревога
О как страшусь услышать я ответ
"Нет, не убьешь меня я знаю"
Как больно слышать это нет

Мой мозг туманит её запах
Но все ж не время, говорю "Пошли"
"Куда идем мы?"-"На вершину
Увидишь ты бываю я каким"

Быстрее пули я взлетел к вершине
Чтоб разорвать порочный круг
Её люблю и в свет ступаю
Я тайну открываю для двоих

"О, Боже Эдвард ты прекрасен
Ты светишься как Бог в ночи"
"Очнись же Белла я ужасен,
Убийца идеальный, для таких как ты"

14.11.09

Твой запах, как наркотик для меня.
Он ядом мои вены наполняет,
И в горле сгустком адского огня
Губительная жажда полыхает.

На страшный миг он монстра возродил –
Тот ликовал в своем стремленьи мерзком.
Наружу рвался, болью изводил,
Стремясь налить глаза кровавым блеском.

Я чувствовал безудержную злость.
Казалось, будто люто ненавижу...
Твой запах пропитал меня насквозь,
Румянец жарче, частый пульс все ближе...

Но разве мог намеренно винить
Беспомощное, хрупкое созданье,
Что хищника способно погубить
Питавшее инстинкты обонянье?

Когда б над ним контроль я потерял,
Никчемны стали нормы поведенья...
Фургон мне чудом шансы оставлял –
Мне б радоваться воле провиденья.

Только в глазах лишь страха пелена.
Толпа... Твое лицо - бледнее мела.
Сорвалось сердце: «Только не она!»
И монстр внутри застыл оцепенело.

Так просто было смерть предотвратить...
Дыхание услышать – облегченье.
Стук сердца, трепет тела ощутить...
И жажду. Примитивное мученье.

Твой запах... Радость с болью пополам.
Горю в огне, опять его вдыхая.
И благодарен хмурым небесам,
Что полон им – от края и до края.

«Облегчение, столь прекрасное, что почти казалось болью, прошло сквозь меня, когда она заговорила. Я вздохнул сквозь зубы, не обращая внимания на сопровождающую меня жажду в горле. Я ощутил этот аромат едва ли не с радостью.» (Солнце полуночи)

Как рассказать тебе, зачем я уезжаю
Ты не поверишь, не отпустишь... нет
И крепче руки я сжимаю
Чтоб контролировать ответ

Чтоб чувствам, что в груди роятся
Не дать томительный исход
Чтобы не видеть боль в глазах тех
И не поддаться искушенью вновь

Жестоким, бессердечным буду
Я в миг когда скажу "Я не люблю!"
Обманщиком, лжецом и лицемером
"Куда иду не место для таких как ты"

Стоишь ты слово лист опавший,
О как к губам прижаться я твоим хочу
И ощущить кровавый привкус стали,
Биенье сердца... но молчу

В холодный лоб прижмусь губами,
В последний раз твой запах я вдохну
И растворюсь в вечернем я тумане
Забудь меня, к тебе я больше не прийду

25.11.09

Что делает он ничего же не случилось
Зачем он разрывает сердце на куски
Зачем теперь, когда все изменилось
Когда признался мне в любви

Как Петр отрекается от Бога
Зачем он говорит "Не пара я ему"
Зачем уходит и куда уходит
Я без него теперь не проживу

Как больно, холодно на сердце
Как одиноко стало в целом мире вдруг
Его прикосновенье к коже
Опять сжигает мир вокруг

Исчез как не бывало вроде
И краски мира все потухли в миг
Зачем теперь мне жить на воле
Зачем мне жизнь та без любви

Душа тоскует, плачет, стонет
Зовет его во сне и на яву
И каджый день в толпе знакомой
Ищу я лица я милого черты

Ад на земле наверно существует
И за любовь к нему плачу в тройне
А где-то сердце мое бродит
У твоего пригревшись на плече

25.11.09

Сначала бег потом поляна
Цветы как море синее цвели
Стояла бабушка на крае
Поляны той, я к ней иду

Но тут же из-за ветки Эдвард
Не прячась не таясь пришел
Его остановить хотела
Но взгляд сказал,пошли со мной

Хочу представить их друг другу
Её улыбкой полнятся глаза
Тяну я пальцы, чтоб её коснуться
Но на стекло наткнулась вдруг рука

О ужас понимаю кто передо мною
А Эдвард вечно молодой
Стоит пред ветхой пожилою
Своей любовью и необращенной мной

От ужаса я вдруг проснулась
Мне восемнадцать и в постели я
Все так же молода и хороша собою
И нет ни тени старости в глазах

Быть может возраст и не важен
Пока лишь в год разнимся мы
Что будет лет так через двадцать?
Когда утрачу молодость свою

26.11.09

«Забери мою душу, она не важна!»
Как укус на запястье, бледнеет луна.
Эхо фразы зловещей сжимает мне грудь...
Я уже не пытаюсь судьбу обмануть.

Я вошел в ее жизнь и страданье принес.
Посягнул на мечту, хрупкий мир ее грез –
И готова взамен жизнь земную отдать,
Превращаясь, в чудовищной боли сгорать.

Сердце станет пустым, покраснеют глаза,
Их не тронет прозрачным сияньем слеза;
Ее девичье тело застынет навек
В леденящей красе... Стихнет времени бег.

За года иль столетья намеренных мук,
Неизменную плоть, жажды замкнутый круг,
Полужизнь, что проклятием заклеймена
И за мой эгоизм, где потонет вина,

Ненавидеть начнет все сильней, все острей...
Но, не веря, стремится к бессмертью скорей.
И не знает, упрямясь, торгуясь, виня,
Что в душе той сокрыт целый мир для меня.